ТЮРЕМНЫЕ ЗАПИСИ

(Размышления)

Армения и истина – вот мои божества.

Ты не патриот, если жизнь твоя не посвящена этим двум божествам, служение одному из которых возможно лишь посредством другого.

Размышлять для меня не означает только мыслить. Это одновременно и самоуглубление, это творческие муки, в результате которых становится возможным глубинное видение.

Люблю идею, которая приходит в мир путем внутренней Голгофы или вдруг сверкнет в мозгу на небосводе мыслей как поражающее откровение.

 

I. РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ ИСТОРИИ

... подальше от лжи и поболее того,

что супротив лжи. Мовсес Хоренаци

 

История – это не незавершенный роман, а неоконченная битва. И ее страницы – поля сражений, которые окрашивают кровью приходящие-уходящие поколения.

 

§ 

 

Жизнь наций – это, по существу, борьба со смертью. Они, нации, лишь в той мере жизнестойки исозидательны, в какой вновь пережили и осмыслили свое прошлое, свою историю.

 

§

 

Излагать историю – значит вступить в сражение со временем, дабы не позволить ему убить прошлое человечества. История – памятник бессмертию народа.

Горе тому народу, для которого собственное прошлое – лишь безмолвное кладбище. Нет более высокого служения своему народу, чем изложение истории его прошлой жизни. Пусть судьба пошлет нам новых Хоренаци и Егише.

 

§ 

 

Мы грешим перед истинной историографией в двух случаях: во-первых, когда, не сознавая роли мысли, анализирующей, связующей, сопоставляющей и теоретически обобщающей события, придаем истории эпическую окраску, тем самым превращая ее в пространный исторический роман, или же когда, не сознавая роли сердца, превращаем историю в мертвое описание археологических раскопок и находок, то есть иссушаем источник народного вдохновения, чем и должна быть история. Историограф также должен быть наделен способностью к философствованию. Для оправдания своего имени историография должна быть, одновременно, философией истории. Проникать в события философской аналитической мыслью и рассказывать о них языком сердца. Таким был Мишле. Как и человеческая жизнь, история – творение не только сердца, и не только мысли, она – результат их синтеза.

Для понимания событий и личностей одной теории недостаточно, необходимо также и вживание в них.

Согласимся также, что значение истории не только познавательное, но и воспитательное, обновленческое.

 

§ 

 

Не совершенен тот армянин, который для понимания философии отечественной истории, путей ее дальнейшего развития не пережил заново все прошлое своего народа.

 

Многого избежало бы армянство – страданий, крови, утрат, - если бы армянская интеллигенция еще со второй половины про
шлого века была в полной мере вооружена философией истории вообще и армянской истории в частности.

 

§ 

 

Необходимо вновь пережить и переосмыслить все развитие отечественной истории.

Необходимо вместе с Айком восстать против Немврода, вместе с Тиграном расширить пределы Армении, вместе с Арташесом – благоустроить ее, вместе с Багратуни сотворить чудо Ани и затем оплакать его гибель... Одним словом, необходимо заново пережить все судьбоносные события нашей истории – ее взлеты и падения, ее триумфы и страдания, ее извечное противостояние чужеземцам и богатое культурное строительство.

И так – до наших дней.

Таковы истинно армянские сердце и сознание в Армении.

Так создается истинный, совершенный армянин.

 

§ 

 

Гужкан – вестник скорби – исполнитель самой трагической роли в Армянской истории. Эту же роль в древнем Риме, в моменты грозящей извне опасности, выполнял взвивающийся над Капитолием флаг пурпурного цвета.

“Вот появился гужкан... В знак скорби разорвал ворот и посыпал голову землей”.

Кто это трагическое создание и что символизирует его внезапное появление? Гужкан – это смятенное олицетворение обобщенного сознания народа, его бдящего инстинкта, его воли к жизни.

Стремительно надвигается опасность, скоро грянет гром, и вот – по всей Армении распространяется красная скорбная весть, взвихривая, подстегивая волю людей: -

“Вставайте! Вставайте! Готовьтесь к решительному сражению. 
Ныть? Нет, нет, я уже скорбел вместо каждого армянина и, разорвав свой ворот, пережил боль всей нации... Вставайте, мы должны бороться, если есть у нас способные наносить удары кулаки. Смерть, смерть грозящему нам гибелью! Вставайте, во имя жизни, во имя ее улучшения... Жизнь сильнее смерти! Вставайте! Вставайте!...

” Так жил, переживал опасность, длил свое существование армянин.

Так каждый раз, когда появлялся гужкан, содрогалось от самого основания все армянство, потрясенное, одолевало свои внутренние немощи и в неукротимом порыве, достойном былого величия, восставало – и преграждало дорогу смерти, побеждало смерть...

 

II. НАРОД

 

Народ подобен своей земле, которая работой внутренних сил воздвигает горы.

Масис и Месроп – в равной мере священные вершины, которым предназначено

держать на высоте мысль и взор армянина.

 

Есть медленно дряхлеющие и умирающие народы – те, чья школа прошлого существования, благодаря географическому положению страны и другим внешним обстоятельствам, была не столь уж трудной. Они – носители посредственной морали

– облагодетельствованы самой историей и, утратив свою индивидуальность, продолжают существовать в счет кредита, предоставленного прошлым.

Каждый народ на собственных плечах несет бремя своей исторической судьбы.

Лишен вдохновения и не обещает многого народ, который со временем не молодеет духовно, которому недостает осознания своей исторической миссии.

Такому народу мир, отказывая в уважении, говорит: чтобы жить и творить, прежде всего познай себя сам и дай познать тебя другим.

 

§

 

Взаимно влияние земли и обрабатывающего ее народа. В древности, как и на заре цивилизации, сильнее было влияние природы на человека.

 

Бесчисленными нитями связана со своими реками, со своей Волгой русская душа.

Грек – дитя моря, морских берегов.

Пустыня сформировала сущность араба. А в деле формирования армянской сущности львиная доля влияния принадлежит армянским горам. Масис – пестун армянской души.

 

§

 

Народ – море. Как рожденные бурями волны не воплощают в себе всю динамику моря, его мощь, так и повседневной деятельностью народов не исчерпывается происходящее в глубинах их души.

Есть глубинные волнения, которыми бывает объято все море. Есть также душевные потрясения – война, революция, возрождение,

- во время которых народ обнаруживает свою сущность и свои силы в наибольшей мере.

Да, народ – это море. Это единство души. Кто не ведает, не чувствует этого, пусть держится подальше от народа.

 

§

 

Народ – божество нашего времени. Хотя о нем и от его имени говорят все его дети, однако немногие, очень немногие понимают его сущностно. Народ, как и природу, можно понять только в его целостности и глубине. Только так, и никак иначе.

Есть два пути познания глубины – сущности народа: его история и его глаза – в высшие мгновения.

История свидетельствует, каким он (народ) был в прошлом и что могло от него остаться. Глаза говорят о том, каков он нынче и каким может стать завтра.

О, эти глаза народа, выразительность которых не в силах передать человеческое слово!

Есть высшие мгновения – часы внешней опасности, угрожающей существованию и судьбе народа, когда глаза народа расширяются, взгляд углубляется, подобно взгляду орла, заметившего протянутую к его гнезду, к его птенцам руку, клыки, когти.

В таких случаях народ весь превращается в глаза, и очень немногим достает смелости заглянуть в них.

Этого взгляда избегают, от него прячутся все те, кто до этого шумел, разводил демагогию на площади – циркачи, самозванцы, заурядные людишки.

И наоборот, на своих позициях в минуту опасности остаются лишь сильные.

-”Тот не сын мне, кто не просит у меня приказа умереть за меня” – безмолвно говорит народ, проснувшийся как вулкан. И действует, мудростью прожитых им веков определяя высший долг и обязывая его исполнение.

В такие мгновения он ищет среди сильных – сильнейшего и отдает в его руки свою судьбу.

Так в мир приходит истинный вождь.

На зов глубины отзывается глубина - народ и вождь находят друг друга, объединяются, сливаются в некой сущностной целостности.

Так рождается общее сердце. В такие минуты обретают святость чувство, слово, дело.

В такой атмосфере зачинаются герои и берут свое начало героические деяния.

 

§

 

Я видел наш народ в таком душевном состоянии, видел его – в его расширенных зрачках, видел мятежное шествие его поколений, видел его святых воинов и волков – Варданов, Ваанов...

И, освященный мощным духом народа, дважды возглавлял его сыновей в неравных сражениях с врагами – в роковые дни Каракилисы, когда вместе с турецкими ордами смерть пересекала Ахурян, и два года спустя в Сюнике, где пантуранисты намеревались перекинуть мост из трупов армян-горцев между турками и татарами.

И в обоих случаях армянский воин совершал чудеса храбрости, так как нам приказывало и нас вело око народа.

 

§

 

Народ – это больше, чем его государство, его власть, даже его культура.

Вследствие многочисленных помех и преград, затрудняющих явление народного духа, ему удается реализовать лишь ничтожную часть своих потенциальных возможностей. Роль государства – истинного государства, построенного на началах разумности и гуманности, - заключается именно в том, чтобы постепенно устранять эти помехи и преграды.

Народ – это мифический Антей, который терпит поражение, как только отрывается от своей земли. А родная земля символизирует все те культурно-национальные ценности и святыни, которые создал сам народ.

 

§

 

Личность обязана оправдать свои деяния перед своим народом, а народ – перед своей историей.

 

§

 

Любая победа – от народа, любое поражение – от бездарного руководителя.

 

§

 

“Я пишу одной рукой, борюсь – двумя”. Вот так, подобно Виктору Гюго, поступай, когда защищаешь высшие интересы своего народа. За народ – двумя руками. Так во всех случаях.

 

§

 

В жизни, кроме своей совести, я признал еще двух судей – Бога и народ. Грешен перед Богом, но перед народом – никогда.

 

III. РОДИНА

 

Она родилась с первой мыслью человека о святости родной земли. Она была создана в тот день, когда человек в первый раз сознательно и с улыбкой на лице погиб за родную землю. Страна – это еще не Родина, она становится Родиной благодаря тем духовным ценностям, которыми ее наделяет народ.

Страна – это географический панцирь Родины. Родина – это дух народа, возделывающего эту землю, его культура.

 

§

 

Духовное творение народа – вот что такое Родина, которая берет начало вместе с фольклором, первыми рукописной книгой, святым, героем, просветителем, первыми преданиями.

Страну Айастан превратили в Родину алфавит Месропа, обет князей Мамиконянов, созидательная деятельность династии Багратуни.

 

§

 

Как понятие, Родина включает в себя не только прошлое и настоящее, но и грядущее. Родина – конечная цель исторической миссии народа, некая развивающаяся вечность. Это бессмертие проходящих поколений, которое народ как идею и как дело запечатлевает в материале, в слове и оставляет жить как непреходящее, неумирающее воспоминание, как историю.

 

§

 

Империя – не Родина. Родина – это углубляющаяся сущность. Она – не внешнее завоевание, а – самозавоевание, самосозидание. Для евреев символизирующая родину “стена плача” имеет большую духовную вместимость, чем для китайцев Китай.

Завоевательство – вот враг всякого отечества, как родного, так и чужого. В конце концов любая страна-завоеватель гибнет – Вавилон, Рим, Византия, ибо она убивает и свое собственное отечество. Завоевательство – безумное самоубийство, убийство духа.

 

§

 

Защита отечества – наисвященнейшее из всех деяний человеческих. Как и само отечество, священна отечественная война. Любая другая война – массовый разбой и убийство.

И истинными героями являются лишь совершающие подвиги мужества во имя находящейся в опасности Родины. Ни один участник завоевательной войны недостоин имени героя. Армия, занимающаяся убийством и грабежом, может дать смелых разбойников и убийц, но не героев.

 

§

 

Родина не дается так, как наследуется отечественное богатство.

Она приобретается заново каждым поколением и каждым его представителем. Приобретается посредством познания Родины,
преклонения перед ней, стремления стать достойным ее. Можно находиться на родине, но не быть ее частицей, можно жить на родине, но не быть духовно причастным к ней.

Можно, наконец, обладать гражданскими правами, но духовно быть лицом без гражданства. Ты недостоин своей Родины, если не считаешь ее высшей целью, а себя – лишь средством.

 

§

 

Насколько социально справедлива – настолько сильна Родина. Самый счастливый человек – тот, который может сказать: “На моей родине солнце светит для всех и для каждого, здесь я обладаю свободой обрабатывать землю и совершенствоваться духовно”.

 

§

 

Создавать Родину – означает узнавать, осмысливать часть за частью свою страну, наделять ее историей. Означает так сродниться со своей страной, чтобы в ней не осталось ничего неизвестного, безмолвного, мертвого. Означает край за краем покорять страну, придавая им душу и смысл.

Одним словом, создать Родину – означает сделать страну родной себе, а себя родным ей. Вот так становятся тождественными дух народа и Родина. Родина – итог, результат их векового взаимовлияния.

Насколько возвышенно представление народа об отечестве, настолько могущественна его страна, настолько сильны его патриотические чувства.

Моя Родина – это все человечески лучшее, что есть в Армении. 

Цезарь предпочитал быть первым на селе, а не вторым в городе. Языческое тщеславие. Я желал бы быть последним в Армении, лишь бы свободными и безбедными были все ее дети.

В таком отечестве было бы удовлетворено честолюбие каждого и обеспечено счастье всех.

Прости, Боже, прости меня, если однажды согрешу перед Тобой, чтобы принести пользу Родине. Оправданно служить Родине любыми средствами, кроме подлых.

Умри так, чтобы и смерть твоя послужила Родине – вот исповедуемый мной патриотизм.

Героическая смерть воодушевляет больше, чем героические деяния.

 

IV. НАШИ ПРЕДКИ

 

В прошлом прародитель был Богом – Богом своего племени, рода, поклонение ему – религией.

И хотя однажды человек перестал называть Богом своего прародителя, последний, однако, сохранил свой священный статус.

Удалите останки пращуров из родной земли, и вы будете иметь землю – обрабатываемую, населенную, но не родину.

Родина создается только преодолением сопротивления земли, материала, наделением страны ценностью, смыслом, священством и таинством. А священство – опять-таки от предков. От них же высшее мужество – героизм, лавры которого не увядают никогда.
Черпая силы в их могучем духе, не знают усталости ни воин на поле боя, ни труженик культуры – в мирное время.

Они – творцы нашей истории, от них наши письмена и книги, светом их разума озарена наша жизнь, им принадлежит высшая власть – навечно. Власть, без которой и царь, и президент республики, и диктатор – любая светская власть недействительна и бессильна.

Нестареющие, как истина, они символизируют не только прошлое, но и будущее своего народа, возрождаясь в каждом приходящем в мир армянском существе. Бессмертные, они – источник бессмертия нашего национального духа.

Они зачинатели армянскости. Вот почему недостаточное почитание предков есть недостаток любви и уважения к армянскости.

 

§

 

Превзойди своих предшественников. Сражайся так, чтобы своими действиями облегчить дело тех, кто после тебя будет сражаться во имя той же цели – вот нравственный императив войн и воинов.

Такой моралью в нашей истории руководствовались преимущественно военачальники Мамиконяны. Аварайр психологически был подготовлен героизмом Мушега, Васака, Манвела и других. Вардан и Вардананк, в свою очередь, подготовили, облегчили борьбу Ваана Мамиконяна, который заставил Тизбон отказаться от мысли иранизировать Армению.

Прими как закон необходимость превзойти предшественников храбростью, преданностью Родине, заботой о ней.

Превзойди – таково настоятельное веление духа, условие его непрерывного развития и совершенствования.

Кто не превосходит своих предшественников – тот позорит их имя, нарушая закон развития духа.

 

§

 

Каждый раз, когда смотрю на вершины Масиса, перед моим внутренним взором предстает величественный облик наших предков. И я, как готский воин, повторяю: “Я хотел бы быть с ними” – с моими увенчанными славой предками.

 

§

 

Если естьу меня недостатки – ими я обязан себе, а все хорошее и наилучшее во мне – от предков.

Вот почему каждый свой заслуженный в сражениях лавр я благоговейно возложил на их могилы – известные или неизвестные.

 

V. АРМЯНИН 

Независимость характера – вот существенное.

Если недостает ее, значит отсутствует то незаменимое,

без чего народы не создают оригинальную культуру.

 

Судьба любого народа определяется не положением звезд на небе, а его характером.

А характер создается географическим положением данной страны и ее историей. Характер – это дух народа, который проявляет его посредством своего духовного творчества.

Каждый характер имеет свою основную черту, которая оттеняет и подчеркивает свойства этого характера и властвует над ними. Какова основная черта армянского характера?

- Серьезность, умственная и нравственная серьезность армянина, которая подразумевает прежде всего рассудительность.

Истинность моих слов решительно подтверждают:

- тысячелетний свидетель деяний армянского народа – его история и его эпос, нравы и поступки героев которого вызывают глубокое уважение;

- его языческие боги, которых он наделил своими высокими душевными качествами;

- наконец, его самобытная архитектура, памятники которой, сохранившиеся или полуразрушенные, похожи на великанов, которые, усевшись под армянским небом и подперев рукой подбородок, кажется, задумались над вопросами бытия.

Да, серьезен армянин и интеллектуально, и нравствнно. И именно этой решающей чертой обусловлена его политическая судьба.

 

§

 

Армяне – народ духа, а духу присуще страдание.

Из пламени, в муках, с болью родился его Ваагн – таковы жизнеощущение и мировосприятие армянина.

Для него недостаточна радость бытия. Армянину, чтобы быть в ладу и в согласии с миром, недостаточно быть сытым.

Есть народы, которые мир и жизнь принимают такими, какими они созданы природой, как они существуют объективно.

В соответствии со своей сущностью армянин придает своему существованию определенный священный смысл и цель, стремясь сделать его осмысленнее и совершеннее.

Армяне – народ идеала, а идеал предполагает волнение духа, целеустремленность, тоску по наилучшему.

Мир дан не только для того, чтобы наслаждаться им, но и для того, чтобы сделать его совершеннее, лучше – вот мировосприятие армянина, его высокое этическое предназначение, следствием чего и было его быстрое очеловечивание, опередившее почти всех соседей. Армянин в равной мере страдает как от тяжести своей борьбы за существование, так и от сознания несовершенства мира и рода человеческого.

Для него мир пока не таков, каким он может быть и должен быть.

Мгер – герой армянского эпоса (т.е.сам армянский народ) отвергает существующий миропорядок, чувствуя необходимость и выдвигая требование его улучшения.

§

 

Армянину незнакомо злорадство. Злорадствовать? Нет, даже врагов своего существования он хотел бы видеть лишь потерпевшими поражение, но не несчастными.

В смехе армянина нет серебра. Его смех рождается скорее мыслью, чем сердцем. “И это – мир, это – человек?” вот психологическая подоплека его смеха.

В душе армянской нет зависти к внешнему. С давних времен армянин завистника – своего царя Артавазда – держит прикованным к цепи в пропасти. Завидует злой, а также слабодушный. Армянин питает отвращение как к тому, так и к другому.

Есть народы, которые свои человеческие недостатки, свои самые предосудительные, достойные порицания черты характера, в силу биологической необходимости, используют как оружие в борьбе за свое существование. Армянин давно осудил использование губительного зла как оружия в борьбе. Тщетно лижут псы оковы Артавазда – не дремлет армянский кузнец.

Эта злоотрицающая черта армянской сущности, черта, достойная уважения, в огромной степени затруднила его вековую борьбу за существование. И сегодня понимание добра и зла армянином побуждает его бескорыстно и без всякой дипломатии уточнять позиции по отношению к тому и к другому, не принимая во внимание фактического положения вещей.

Благодаря этой черте его мышление и внешнее поведение обрели аполитичный, следовательно, и неприспособленный для жизни в этом мире характер.

 

§

 

Еще одно, самое армянское из достойных похвалы свойств армянина – довольство своим достатком.

Вслушайтесь в его эпос, в его фольклор, и вы убедитесь, что хлеб для армянина – не главное из жизненных благ.

“Поднял руку Давид, дитя, хотел взять золото, - ангел отвел руку, приблизил ее к пламени, прижал палец к угольям и прижег его. Давид положил палец в рот и обжег язык. Обжег язык и немного онемел. И стали звать его заика Давид”.

Так, наказав за наивный проступок своего будущего героя, армянин подтвердил свое бескорыстие, свой духовный аристократизм.

Армянский царь, приглашая Иисуса Назаретянина в Армению, говорит: “Хотя невелика моя страна, но достаточна для нас двоих”.

Другой венценосец – Трдат – свой меч, предназначенный для завоеваний, бросил в горах Сепух.

«Одет и сыт – и будь доволен, остальное – прах», - говорит средневековый армянский певец Нагаш.

“Богат тот, кто с рассветом принимается за работу на своем поле”, - говорит безымянный философ, т.е. сам народ.

“Пришли гости – угости, поели – до двери проводи”, - говорит горлан Оган. “От бога и я, и хлеб мой, кто нуждается – пусть вкушает”.

Знаем, для путника предназначен первый хлеб, вынутый из тонира, в доме армянского селянина. Вот таков армянин, и вот таков хлеб для армянина, хлеб в истинно армянском понимании.

 

§

 

Римлянин знал одно предназначение – посвятить свою жизнь государству, обожествлять его и гордиться им.

Для классического грека также наивысшим в мире был его город-государство, трудясь для славы и мощи которого обретал добродетель человек.

С потерей Арменией политической независимости для армянина роль государства веками должна была выполнять нация.

Вопрос существования нации – вот стержень армянской истории.

По этой причине для армянина наивысшей ценностью, святыней, авторитетом должна была стать армянскость как осознанное сущностное единство.

Знаем, в свое время ислам пронесся по малоазиатскому миру как стихийный поток, на своем пути к морю вобравший в себя все другие реки. Почти все народы стали поклоняться Магомету. Только Арацани и Аракс сохранили святость своих вод. Армения, однако, стала островом в исламском море. Тем не менее армянство продолжало стоять как гранитная скала в море, стремящемся поглотить ее.

И после этого сколько еще всего пришлось пережить Армении – нашествия, резня, варварские злодеяния...

Многострадальная земля, которую, по словам арабского историка, веками били, топтали “иноземные копыта и молнии”. В этих условиях выжила армянская нация.

Непростительной ошибкой было бы объяснить верность армян христианству лишь религиозным чувством. Армянской душе чужд фанатизм – доказательством тому движение тондракийцев, наша средневековая жизнеутверждающая поэзия и современное приспособившееся к обстоятельсвам армянское духовенство. Сознание армянина давно уже преимущественно национальное, а не религиозное, как у некоторых других народов. Армянин очень скоро “арменизировал” христианство. Истинная религия армянина – армянскость.

Вот почему я говорю – Нет “армян”, есть Армянин.

Размышляю об армянскости, и мысль моя останавливается на самых благородных ее носителях.

Вот наши пращуры-просветители – Нерсес Великий, Саак, Месроп, далее героическая фаланга военачальников Мамиконянов –

Мушег, Вардан, Ваан – живой щит, оборонявший Армению, Ашот, закалившийся в пламени боев, а в новое и новейшее время –

Абовян, Хримян, Алишан, Патканян, Заварян. Наконец, всегда готовые принять смерть революционеры и воины, для которых Армения была божеством, а Армянскость – религией.

Если прекрасно то, что точно соответствует идее своего вида или рода, то истинным армянином является тот, кто, являясь представителем и носителем армянскости, выражает ее в наибольшей степени. Наилучший в своем роде – вот истинный армянин – как дух и образ.

 

§

 

Армянин имел своего Ваагна – бога мужества. Он храбр и почитает храбрость. Этому душевному пафосу – мужеству – обязан армянин своим, исполненным опасностей, существованием. Мужественны, вообще, народы духа, и в их числе армяне – преимущественно. Мужество армянина-язычника не ослабело и в христианской Армении. Одновременно со стремлением к подвигам оно обрело и новую форму выражения – добровольное мученичество, которое в сущности есть не что иное, как стремление мужественно обессмертить себя осознанной смертью.В сущности, мужество или мученичество – это подвиг духа, отрицающего смерть.

Армянин своего самого любимого, возведенного в ранг святого, героя прозвал Храбрым, и тем самым дал свою наивысшую оценку не только храброму, но и храбрости вообще.

 

§

 

Народам, долгое время находившимся под чужеземным игом, присуща одна черта, которую психология именует “рабским страхом”. Этот постыдный порок, это зло чуждо армянской сущности, потому что даже находясь под властью чужеземцев, она не переставала чувствовать себя выше силой завладевшего ее страной захватчика.

От Трдата до Мамиконянов, и от Давида Бека до Бабкена Сюни, захватившего вместе с горсткой революционеров “Банк Отоман”, мужество для армянина было так же естественно, как вкус, аромат для плода. “Я должен совершить такой подвиг, чтобы о нем говорили даже на небесах”, - говорит Вардан при дворе Сасанидов. Мужество армянина поистине рыцарское. Герой армянского эпоса первый удар уступает Мсра-Мелику, не считаясь с тем, что этот удар может оказаться смертельным для него. Затем наступает очередь Давида, однако вмешивается сестра противника и армянский герой свои первые два удара Мсра-Мелику не наносит.

-Гей, гей, - кричит Давид, предупреждая врага о своем приближении. Мсра-Мелик – старый разбойник, а армянский великан добродушен до простодушия, до наивности.

Таков армянский храбрец – по-настоящему гордый, но не высокомерный, не чванливый.

Наноси удары только тому, кто в состоянии ответить на них – вот мораль армянина.

 

§

 

Народы тоже мыслят и действуют в соответствии со своим мировозрением, которое есть не что иное, как их абстрактный облик, образ их мышления.

Страсть к созиданию, негасимая, неистощимая – одна из значащих слагаемых армянского облика.

Чем обусловлен этот пафос, что питает этот порыв, пыл и каковы его психологические предпосылки?

Во-первых, сформированное армянским народом этическое понятие о мире, человеке и жизни.

Верный принципу целесообразности истории, армянин чувствует себя существом, стремящимся более к ответсвенности, нежели только к личному счастью. Вот почему мораль армянина не эвдемонистична, он не боготворит личное счастье.

У него есть сознание своего предназначения, и в постепенном осуществлении этого предназначения видит он свое право на счастье. Он волюнтарист. Если бы он любил философию, то предпочел бы Фихте – его волюнтаристическую философию. Изнурительная борьба, опасности и, как естественное следствие всего этого, постоянное страдание – вот содержание армянской истории, вот троица воспитателей армянской воли. Труд – высший закон для армянина. Не подчиняться слепо и пассивно безжалостной судьбе, а бороться против нее, бороться созиданием. Такова мораль армянина.

Для армянина строительство – это высшая форма борьбы, это победа, которая увековечивает. Строить – означает стремиться победить свое страдание. Если отсутствует внешняя, политическая свобода, некоторые народы компенсируют ее внутренней свободой – такую свободу дает строительство. В этом случае играет роль также закон духовной компенсации – не имея права действовать в какой-то сфере, народ проявляет себя на другом поприще.

Лишенные возможности проявить себя на родине, талант и храбрость армянина нашли себе применение и надолго остались на византийском троне.

 

§

 

Злыми и разрушительными бывают лишь народы, страдающие от неспособности творить.

Из всех соседей Армении и ее отдаленных врагов, к несчастью, немногие были свободны от этого злокозненного недуга.

Вот почему так много крови, разрушений и грабежа видела Армения. И даже в этих условиях, верный своей сущности, армянин стремился строить и восстанавливать – непрестанно.

Тот, кто однажды сказал «Անին շեն, աշխարհն ավեր», не мог примириться с разрушением родной страны. В пределах возможностей, предоставленных собственной историей, армянин так отплачивал своим врагам: ”Разрушили – построю еще лучше”. Восстановить разрушенное лучше, чем было, - таков был девиз армянина на всем протяжении его истории. И, стремясь строить все безукоризненнее, все совершеннее, армянин становился все искуснее, развивал свой талант строителя. Доказательством тому столица князей Багратуни, Сис в Киликии, Тарсон, которые за относительно короткий промежуток времени стали культурными центрами.

Это было уже не обычное строительство, а культурное чудотворство.

 

§

 

Духовно зрелый и национально самобытный – таким предстает нам армянин еще на заре своей истории.

Нет безликого искусства, если и есть – оно безжизненно. Армянин имеет свой облик, выраженную индивидуальность, построенное им – свой, особый стиль.

Строя, созидания, он любит ex ipso fonte bibere. Жаждущий света народ, который жил, боролся, строил с книгой в руках. Он действовал и творил – мыслью в небесах, руками на земле, - сказал Алишан.

На нашей планете две силы не знают усталости – время и армянин, первое – разрушая, армянин - восстанавливая.

 

§

 

Цель истории – вести народы и отдельных индивидуумов к внутренней нравственной свободе, без которой внешняя свобода стоит немного.

Если народ мощью своей духовной культуры достиг нравственной свободы, то тирания чужеземца может лишь замедлить ход его исторического развития, но не обессилить, не умертвить его дух. Эта внутренняя свобода достигается лишь строительством и творчеством.

* * *

Сколько поэзии, сколько смысла в жизни армянского селянина. Он вкладывает священный смысл в свою работу, даже обрабатывая землю.

Обрабатывать землю – даже в наше время – для армянина означает облагораживать природу, распространять радость изобильного плодоношения.

Это михр-митровское высокое представление о труде восходит к глубинам языческих веков.

А строить - в армянском, как и в гегелевском смысле – означает очищать, освящать определенные точки земли, чтобы там поселились Бог и божественное.

С этой целью сооружал армянин храмы – храмы, купола которых не только устремлены в небо, как купола античных и готических храмов, но и молчаливо говорят о небе.

Соприкасаться с идеальным, священным и вечным, внести их дыхание в свою повседневную жизнь, питать ими свое творческое вдохновение – вот армянская душа.

Увековечить себя строительством, созиданием – вот армянское, исконно армянское.

 

Митра – в религиях Древней Персии, Древней Индии и Митанни – бог света, чистоты и правды (примеч. переводчика)

Только такой народ, который любит наблюдать мир и предметы sub specie aeternitatis – с высоты вечности, мог в тяжелейших исторических условиях не только вести неравную борьбу за существование, но и вписать славную творческую страницу в историю общечеловеческой культуры.

Армянин – прирожденный герой строительства.

 

VI. ФИЛОСОФСКИЕ МЫСЛИ

 

Нет, дружище, море тебе не по колено,

тем более море философии.

 

Что может и чего не может человек? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо уточнить, о каком человеке идет речь.

Нет абстрактного человека, человека вообще, есть конкретный, определенный человек. Глубоко отличается не только один человек от другого, но и один и тот же человек от себя самого в различных душевных состояниях.

Вот человек, которому удалось победить свои внутренние преграды– душевную лень, слепое жизнелюбие, страх смерти и т.д. И вот другой человек, на душу которого еще давит бремя внутренних преград. Между этими двумя людьми огромная разница.

Когда наш дух находится в плену внутренних слепых сил – преград, запретов, то часто нам кажется невозможным то, что вполне по силам человеку.

Попробуйте, однако, победить ваши внутренние запреты – и тогда внешние запреты и трудности покажутся вам легко преодолимыми.

Дух очерчивает пределы возможностей человека – его нравственных возможностей. 

 

§

 

От понимания истины до ее принятия, и от принятия до ее применения – дорога по меньшей мере в семь дней.

 

§

 

Общество, убившее Сократа, больше не породило сократов, оно стало духовно бесплодным. Справедливая кара.

 

§

 

Лишь тот истинно свободен, кто не чувствует наличия насилия. Свободным может быть только сильный духом. Для душевно слабых неудобоварима свобода.

 

§

 

Когда чувствуешь, что имеешь душу – тогда и возникают, говорят, улыбаются истина, доброта, красота.

Бездушный – говорит простой народ, и этим безошибочно характеризует тех, кто способен своими злодеяниями и жестокостью уподобиться Нерону.

Для души лилия, соперничающая голубизной с небом, - это не просто растение, гора, каждое утро первой обнимающаяся с солнцем – это не просто земной выступ, вершина. Душа, которой доступны любая глубь, высота, любые горизонты, такая душа – ключ к космосу, выразитель природы.

Чувствовать, что имеешь душу, - вот что очеловечивает нас, только это.

 

§

 

Исторический деятель принадлежит не только своей эпохе, не только прошлому, но, как сущность, также и будущему.

Как развивающийся дух, он проявляется во всех приходящих – уходящих поколениях, и поэтому он всегда современен.

 

Историческая личность – не каменная статуя, не застывшая сущность, а вековечный бессмертный дух.

По другому относиться к историческим личностям – значит грешить перед их духом. Князья Мамиконяны, в 5-ом веке сражавшиеся за веру, в наше время обрели бы славу честных политических героев.

 

§

 

Желаешь поступить правильно, останови любого, встретившегося тебе на дороге, и спроси:

“Друг, что лучше – довольствоваться бочкой Диогена, или же плестись за царями и быть шутом за их столами подобно Аристипу?”

Ты поступишь красиво, если тебе удастся силой мысли поднять склоненные головы людей вверх, к вершинам бытия.

А если хочешь совершить доброе, не затруднись перевязать крыло повстречавшегося тебе раненого орла.

Поступай так хотя бы мысленно, и ты послужишь и человеческому роду, и человечности.

 

§

 

Две вещи не прощаю человеку: низкие поступки, которыми питается его нравственная ущербность, и его ущербность, которая рождает его низкие поступки.

 

§

 

Человек же ненасытный – чем больше жрет, чем богаче становится, тем больше неистовствует.

Нет, человека не сделаешь добрее, кормя его обильнее.

 

§

 

Трон или величие духа – поставленный перед этой дилеммой, я бы выбрал второе. Чего стоят троны, если на них часто восседаютсамые жалкие представители человеческого рода.

§

 

Говорят, насытившийся лев утрачивает свою ярость.Человек же ненасытный – чем больше жрет, чем богаче становится, тем больше неистовствует.

Нет, человека не сделаешь добрее, кормя его обильнее.

 

§

С утратой чувства святости человек неизбежно становитсяциником и человеконенавистником.

 

§

 

Человек не перестает быть средством даже в том случае, когда он гениален.

“Боги” – это не Бог.

§

 

Избегай того, в ком не вызывает отвращения никакая мерзость – осязаемая или моральная. Такой неразборчив в средствах и оскверняет окружающее.

 

§

 

В своей сути ошибочно любое учение, будь то религиозное или социальное, которое требует от своих последователей умственной слепоты. Такое учение ложно, античеловечно, потому и неприемлемо.

 

§

Самое отвратительное насилие, оскорбляющее и отупляющеерод человеческий – это интеллектуальное насилие, которое,навязывая разумным существам определенный способ мышления и определенноенаправление мыслей, калечит их не толькоумственно, но и духовно.

 

§

 

Низость, трусость, жестокость – вот та троица страстей, слепых чудовищ, которые рождают друг друга. Если кто-то труслив,он скоро прославится своими низкими поступками. А подлый неизбежно станет и жестоким. Нерон – это трусливое, низкое и жестокое чудище – не имел мужества даже в самом позорномположении покончить с собой.

И лишь кинжал раба положил конец его существованию.

 

§

 

Проклят, семижды проклят тот роскошный стол, за которым нет места лишь тем, кто накрыл его.

Разве современная социальная жизнь не такой же стол?

 

§

Человек научился использовать и яды – против болезней. Давно уже он против смерти использует ее же смертоносное оружие – яд,дозируя и умеряя его действие.

Различны действующие в духовном мире яды – злодеяния,которые убивают нравственно во всех случаях.

Нет, зло невозможно дозировать, умерить. В сущности, зло нимеет меры - оно всегда велико.

Дорога жизни и властелина, и живущего милостыней бедняка– одна, и она ведет на кладбище. Не зря ты пришел в мир, если на этой дороге добавишь хоть один цветок или уберешь с нее хотьодну колючку.

Поверь – человек и мир получают больше пользы от скромных,но человеколюбивых дел многих людей, чем от великих деяний немногих.

Не бывает и доброта малой, она тоже в своей сути всегда велика,велика в каждом своем проявлении. Будда, спасш жизнь одномулебедю, положил начало культу сердца, философии любви.

 

§

Ищи друга, товарища на путях страдания, истины и совершенствования. Стань другом каждому, кто страдает, кто ищетистину, и лишь им открывай свосущность.

В остальных случаях держи свою сущность под запором.

 

 

§

 

Истинно свободен лишь тот, кто свободен от страха смерти.

 

§

 

Не люблю обязанности, определенные лишь формальным законом. Что потерял бы мир из своих духовных сокровищ, если бы
эти обязанности остались невыполненными? На почве формальных законов в лучшем случае вырастают лишь отрицательные
добродетели, которые не прибавили ни одной героической строкик истории мира. Какой формальный закон требует, чтобы человекпожертвовал жизнью ради идеала, святыни, родины? Не укради – вот формальный закон, над которым человек иронизирует спервого дня своего существования. Ради высших ценностей, по внутреннему побуждению, сознательно и добровольно умирает не почитатель формальных законов, а человек, внутренне освободившийся человек.

 

§

 

Хотя каждый народ имеет свою родину, человечество, однако,пока остается без родины.

Человечность – родина человечества, которая пока еще не существует.

 

§

Добро, которое, столкнувшись с другим, большим и внеличнымдобром, лишает нас его, становится злом.

 

§

Чтобы быть справедливым, ищи в людях, даже во врагах своих,прежде всего светлые стороны.

Начнешь с отрицательных – не заметишь положительные, ибоне захочешь заметить.

 

§

 

Тебе по силам любая обязанность – как бы тяжела она ни была – если считаешь, что обязан ее выполнить.

§

Меньше занимайся чужими недостатками, иначе перестанешьзамечать собственные.

 

§

Только свободный от низких страстей человек способен ясномыслить. Злые часто тупоумны.

 

§

 

Национальное коллективное счастье возможно лишь на родине побежденного, а не только обузданного Я.

 

§

 

Из всех опьянений наиболее упоительное – опьянение властью. Опьяненный властью с легкостью преступает границысвоей власти и часто использует ее возло. И неизбежно однажды становится, говоря по-латыни, malorum claras patrator – диктатором зла.

 

§

Справедливо, что последнее слово всегда предоставляется науке. Однако не следует забывать, что было бы наивностью,граничащей с невежеством, ожидать услышать последнее слово науки из уст того или иного ученого.

Нет, и наука не всеведуща, и у нее нет последнего слова.

 

§

Знай меру, тем более – в честолюбии.

Правда, мир рукоплещет увенчанным славой, но дурной глаз –глаз завистника – трудно переносит сияние славы. Старайся, чтобы
слава, подобно тени, следовала за тобой, но никогда не впереди тебя.

 

§

 

От высот святости до вульгарности бытия – вот тот мир дорог,по которым блуждает человеческая душа. И – поляризуется часто, возвышается или опошляется. Этой поляризацией следуетобъяснить наличие святых и подонков в мире.

 

§

 

Мне не дано без нравственного ужаса наблюдать человека в его унижении. В таком состоянии я не хотел бы видеть даже врага своего. Лучше быть несчастным, чем смиренным. Унижаясь,человек искажает свой человеческий облик, убивает свое внутреннее Я. Чтобы избежать унижения, спартанский мальчик разбил о камень свою голову.

Не унижайся, не унижайся даже перед своим Богом.

 

§

 

Безнравственно все то, что ослабляет наше духовное мужество.

 

§

 

Ни глубины, ни высоты, унылая посредственность – вот тот, кто является и учителем, и общественным деятелем одновременно.Мысль моя была растревожена в тот день, когда я встретил его, и я попытался заговорить с ним о вечных загадках бытия. Я ожидал ответа, но рука его потянулась к шляпе и он мертвецки выдавил:“В последнее время плохо сплю...” – и мы расстались. Бедный народ, горе тебе, горе твоим детям, и трижды горе твоему будущему.

 

§

 

Мысль моя была растревожена в тот день, когда я встретил его,и я попытался заговорить с ним о вечных загадках бытия. Я ожидалответа, но рука его потянулась к шляпе и он мертвецки выдавил:“В последнее время плохо сплю...” – и мы расстались.Бедный народ, горе тебе, горе твоим детям, и трижды горетвоему будущему

 

§

 

Легче в боях стать героем, чем в повседневной жизни вести себя как подобает герою. Если ты герой, постарайся во всех обстоятельствах быть достойным своего имени.

 

§

 

Герой не тот, кто сознает, что он герой. Будучи исполином духа,истинный герой вместе с тем и не знающее старости дитя, которое, даже совершая подвиги, полагает, что занято обыкновенным делом, не более того.

 

§

 

Большой человек подобен большому кораблю. Горе тем, кто окажется мишенью для его ударов. Он силен, когда меряется с сильными. И, однако, горе ему, когда он пробует обороняться, в особенности от незначительных противников.

 

§

 

Когда ведешь речь о священных или трагических высокихпредметах, постарайся, чтобы на словах твоих были следы крови крови и сердца, и мысли.

§

 

Каждая новая боль заставляет меня повторить:“Нет, ты меня не сломишь. Ты, что лишаешь крыльев слабых,еще более закалишь мой дух. Вот поэтому я и приветствую тебя. Только благодаря тебе сильный становится сильнейшим. Теперь таков и мой дух”.

 

§

 

Есть роли, которые не терпят посредственности.

Если ты кесарь – будь Марком Аврелием.

Если ты философ – будь Платоном.

Если ты военачальник – будь Варданом Аварайра.Человек без душевного величия на большой должности подобен глиняной статуе, установленной на золотом постаменте.

 

§

 

Национальный дух – вот абсолютный герой, единственный, движущий колесо нашей истории, управляющий нашей общей
судьбой.

В сущности, только он действует в истории и для истории. Отдельные герои лишь олицетворяют этот дух.

Умирают герои – Манвелы, Мушеги, Варданы, остается, однако, их дух, который, воплотившись в других армянах, продолжает
жить и действовать.

И именно в этом – бессмертие героев. Нет, герой не умирает, он лишь меняет свое воплощение и свое имя.

 

§

 

Герой – выразитель духовной мощи народа, но не мера этоймощи. Духовный потенциал народа, масштаб его сокровенных сил не выразил ни один герой.

Народ больше, чем его самый великий, самый прославленн герой.

 

§

 

Жизнь героя всегда не только трудный путь к вершинам славы и величия, но и восхождение на Голгофу.

Немногим, очень немногим дано насладиться своей славой –только тем, кому удается на своем пути наверх обойти Голгофу.

 

§

 

Старайся, чтобы слово твое было преисполнено светом и истиной – молнией, которая освещает все вокруг перед ударом грома.

 

§

 

Есть вещи, чью сущность бессильное слово выражает лишь в той мере, в какой капля отражает бесконечность и величие звездного неба.

Мы воздействуем не столько тем, что нам удается выразить,сколько – горьким признанием в том, что мы не в состоянии выразить наши чувства словами.

Дать почувствовать читателю, аудитории то, что нам не удается выразить – вот этим невыразимым ощущением оказывают воздействие истинные писатели и ораторы.

В этом их высокое умение, высочайшее искусство.

Они владеют душой слова, всей его энергией, его наивысшей выразительностью – ощущением своего усилия выразить невыразимое.

Наивыразительное слово...

О, я жаждал найти его на протяжении всей своей жизни.

Неужели оно подвластно только богам слова? Возможно...

 

§

 

Иногда час работает и на дурного, но время – всегда и исключительно – только на достойного.

Час иногда улыбается, возвышает и недостойного, время,однако, такого в один прекрасный день сбрасывает с фальшивогопьедестала и лишает славы.

Каждый баловень судьбы – дитя часа.Ты, дружище, особо не гордись тем, что дает тебе час, минута.Ты работай для времени.

 

§

 

Желаешь победить свою боль – воплоти ее в статую, стань перед ней и скажи: “Да, мы знакомы – до тебя я знавал других,более сильных, чем ты.”

 

§

 

Есть один единственный способ смягчить наши боли, забыть о них – думать о страданиях других.

 

§

 

Каждая обезоруженная страсть – новый союзник, каждая побежденная боль – новый источник духовного мужания.Знаешь, от боли голосили боги Олимпа, когда их поражали удары Арамазда. Тебе, друг, не подобает таким образом выражать свою боль, поскольку ты человек и воин.

Следовательно, научись улыбаться даже в страданиях и лишениях. В такие минуты растет, крепнет, возвышается наш дух.Стань выше судьбы, и ты будешь недоступен слабости. Помни,человек может, ему дано быть сильнее мира.

Вот наивысшее блаженство, к которому стремится моя душа.Следуй моим путем, друг.

 

§

 

Каков самый поучительный урок истории? Не утрачивать чувства меры, когда случай вручает в наши руки нашего врага. Завтра история может его превратить в нашего судью. Будь справедлив, будь справедлив, поскольку это наилучшая политика. Знай, от нашей справедливости в первую очередь выигрываем мы сами. На нашей планете еще никто не сожалел о том, что был справедливым.

Истинно сильный – справедлив.

И только справедливый – истинно сильный.

§

 

Счастье. Кто счастлив?

По мнению больного – здоровый, по мнению бедного – богатый, по мнению последнего – еще более богатый.

Счастлив и заключенный, в чью камеру солнце иногда через полуслепое окошко посылает один-два тусклых луча.

Нет, даже в светском, мирском понимании нет счастливых.

Есть лишь люди, которых несчастные считают счастливыми. Но есть, однако, сверхсчастливые – те, которым удается увенчать дело своей жизни героической смертью.

 

§

 

Я своей жизнью подтвердил слова Геродота: “Опасно желать сверх меры.”

Я захотел, чтобы враг существования нашего рода на моих глазах очутился на руинах своего отечества и заголосил, завидуя судьбе моего семижды оскорбленного народа.

 

§

 

Видите ли ребенка, бегущего за бабочкой? Возможно, ему удастся поймать пленивший его летающий цветок, но увы, кратковременной будет его радость – он или убьет бабочку или же невольно упустит ее.

Не то же ли самое происходит со взрослыми, стремящимися поймать бабочку по имени счастье?

Насколько эфемерна бабочка – счастье, настолько груба человеческая сущность. Только веку духовной культуры суждено стать одновременно и веком счастья, который предвосхитили только немногие чуткие души и, первый среди них, несомненно,символист Метерлинк.

 

§

 

Действительно, без науки невозможно переустроить мир правда, однако, и то, что наука не в силах изменить человека, его душу.

Наука не имеет свойства “очеловечивать” – ею пользуются и для добрых, и для злых целей. Вот чем следует объяснить нравственное несовершенство человека в наш век науки. Чтобы “очеловечиться”, необходимо следовать вначале Сократу, а затем уже Дарвину.

 

§

 

Нравственная суть человека – это, прежде всего, итог преследуемых им больших и малых целей.

Любая цель, соответственно своему качеству, порождает в человеке определенное душевное состояние, а оно в свою очередь формирует его облик, духовную сторону его сущности, его внутреннюю борьбу. Цель, целенаправленность – движущая сила жизни. Новая цель – значит новое движение внутренних сил, новое направление мыслей, новое сияние борьбы.

Любая цель рождает новые силы и, в принципе, любая цель плодотворна, однако, не в равной степени.

Личные цели востребуют минимум наших сил.

Человек духовно растет преимущественно в тех случаях, когда приводит в движение максимум своих лучших сил. Несчастьем является бесцельность – духовное бедствие, окостенение, смерть,человек при этом страдает душевным оцепенением, малодушием,занимается убивающими душу мелкими делами.

Пагубны эгоистические, низкие цели, добиваться которых безнаказанно невозможно.

Такие цели убийственны для души, особенно в молодости.

Юноша, назови свою цель, и я скажу, какой будет твоя молодость.

 

§

 

Молодежь, нет ничего прекраснее тебя в мире, если ты живешь возвышенной целью.

Воистину, нет красоты, способной затмить твой героический облик, когда стоишь на победной высоте с лавровым венком в руках.

 

§

 

Армянину свойственно сильное чувство святости – источник неиссякаемой духовной силы, преданности, почитания. Для него понятия высокого служения – родная земля, предки, материнство– абстрагируясь от человеческого, становятся священными. Отношение к понятиям этого ряда – вот еще один пробный камень, посредством которого можно испытать металл характеристики народа....”Самое прекрасное в мире – это глаза моей матери”, - сказал умирающий Ницше....”Самое доброе в мире – это лицо моей матери”, - говорю я. Мать, армянская мать, ты и mater dolorosa – мать печали, ты и Хандут, родившая Мгера, будь трижды благословенна. “Материнское сердце всегда там, где ее дети – хотя и умирает мать, ее сердце продолжает биться для ее детей; сердце матери умирает в день смерти ее последнего ребенка”...Так говорила моя мать в минуты нежности.

 

§

 

Я был арестован в царское время, и моя мать каждое воскресенье приходила навестить меня из далекого селения,приходила пешком.

Рассерженный ее ниобейским горем, я негодовал, что мать изза меня мучает себя. “Что, - отвечала она, - в коляске мне ездить,жизнью наслаждаться, когда ты в кандалах и лишениях?...”

“Прежде чем отправиться в город, - рассказывали мои сестры,- мама становится на всенощное бдение перед Богородицей,плачет кровью, земными поклонами до крови истирает грудь о церковные камни. Бедная женщина, хочет, чтобы и камни чувствовали ее боль. “Вот мать, на которую похожи все армянские матери.

 

§

 

С того дня, когда человека впервые поразила мысль, что мир может быть и должен быть устроен лучше, справедливее, чем он есть в действительности, и что причиной несовершенства мира является прежде всего сам человеческий род, с этого дня человек узнал страдание.

 

§

 

Человечество обязано страданию всей своей духовной культурой.

Кто избегает страдания, тот избегает совершенства.

Кто не страдал, тот не рос, не мужал духовно.

 

§

 

В каждом истинном художнике живет страдалец, глубокий страдалец.

И именно страдание творит.

 

§

 

Существует и нравственный героизм – улыбаться, уметь улыбаться при самых нечеловеческих страданиях, принимать их как высшую награду, как львиную шкуру, которой в древности  удостаивались герои.

 

§

Не мни себя тем, кем ты не являешься. Не преувеличивай свои возможности, не обманывай себя – жизнь однажды испытает твои силы. Постарайся быть тем, кем ты хотел бы быть.

 

§

 

Своих внутренних врагов – дурные страсти – можешь победить сегодня, именно сегодня, если оставишь на завтра – сомнительной станет твоя победа.

 

§

 

Политическими праведниками являются те, кто во имя лучшего будущего своего народа взваливает на свои плечи груз более тяжелый, чем способен вынести человек.

Трижды слава им!

 

§

 

Непобедим избравший смерть своим предводителем.

Поступить так – означает превратить смерть во внутреннюю силу, потенциальную жизнь и принцип победы.

Так поступает мученик, герой.

 

§

 

Можно подкупить историков, историю – никогда.

 

§

 

Солнце отражается и в море, и в каждой его капельке. А истина – солнце духовного мира – в великих и ничтожных делах человека.

 

§

 

В наших делах ровно столько доброты, сколько истины в наших словах. И доброта не что иное, как воплощенная истина, а истина–

отвлеченная доброта.

 

§

 

Есть вещи во вселенной, о которых человек знает столько же,сколько бабочка-однодневка – о предвечных идеях Платона.

Если у природы останется хоть одна тайна, то истина для человека – абсолютная истина – будет продолжать оставаться непонятным божеством. Только овладев этой последней тайной природы и космоса, человек постигнет истину. До этого на его долю останутся научная гипотеза и вера.

 

§

 

Трижды мученик тот, кто в одиночку несет бремя истины.

 

§

 

Глубоко ошибается человек, думая о смерти, как о вечном исчезновении.

Исчезновения нет во вселенной – все только течет, беспрестанно движется, преображаясь. Nauta dei – как сказал философ-диалектик. Умер – означает не исчез, пропал, а – преобразился, видоизменился, оставив свою материальную оболочку земле, дух – человечеству.

Если бы не было бессмертия духа, не было бы и его развития, стремления к совершенству, на пути к которому жизнь каждого
мыслящего существа – это шаг вперед. Если бы действительно существовала смерть как вечная потеря, уничтожение навеки, не
жило бы прошлое человечества, опереться на которое испытывает потребность каждое приходящее-уходящее поколение.

Если бы существовала смерть, прошлое было бы мертвым, как беспросветная ночь, как бездна, пустая и молчащая.

Бессмертно и непреходяще любое дело человека, каждое его слово и каждый поступок.

Давно уже нет Бетховена, нет его, однако есть, остаются его божественные аккорды.

Века назад ушел из жизни Микеланджело, однако живет его “Моисей”.

Как метеор сверкнул, пронесся Бонапарт, вызвав удивление поколений, осталось, однако, его не знающее границ честолюбие,
осталась неутолимая жажда славы, осталась возможность появления новых Бонапартов.

Так действует диалектика духа. Смерти нет, исчезновения нет во вселенной, есть постепенное одухотворение материи, бесконечное развитие духа, его совершенствование.

 

§

 

Друг, когда твой уход навечно стал неминуемым, удались из мира так, как удаляется солнце. Нет смерти, есть переход в другую сферу.

Бессмертна сотворившая нас, одухотворившая нас сила, дух.

Разве умирает луч света, возвращаясь к своему первоисточнику, к солнцу?

 

§

 

Смерть дана человеку для ее преодоления.

 

§

 

Только добровольный мученик может обладать абсолютной свободой.

Только ему дано чувствовать себя выше человеческих законов и вне границ человеческого. Ему незнаком страх смерти. Его нельзя
запугать, но его боятся, хотя он безоружен и беззлобен.

 

§

 

У каждого человека свой видимый или невидимый воспитатель,роль и влияние которого сохраняются до могилы.

Вместо одного, у меня было два воспитателя – Мамиконяны и Масис. Первые внушили мне страстную готовность умереть за родину.

Масис – любовь к духовным высотам.

 

§

 

Каждый музыкальный шум – еще не музыка, отесанный камень– еще не скульптура, рифмованные строки – еще не поэзия.

Творчество – вот искусство.А творит человек – от изобилия своих внутренних сил, тем более от радости вдохновения.

Иными словами, человек творит, побуждаемый необходимостью выразить свой внутренний мир.

Любой истинный художник – ясновидец. Перед его внутренним взором, на горизонте его души, в определенные моменты появляются идеальные образы.Результатом попытки увековечить эти пленительные образы,видения является искусство.

 

§

 

Размышлял о будущем человечества, и мысль моя остановилась на атоме.

Он, он – символ будущего, его воплощение.

В его сердце сокрыта завтрашняя судьба народов. Им обусловлены – как потенциальная возможность – зло и добро в завтрашней жизни...

Атом, бессердечное божество, кто, кто воспользуется твоей стихийной силой – злодейская рука войны или мир?

О, я уже слышу предсмертные стенания и, одновременно, крики
ликования тысяч...

Я вижу оскверняющие землю кровь и руины, и ... лилии, лилии, лилии еще более роскошной культуры. И говорю с упреждающим
беспокойством:

- Будь благословен, атом, но проклятие тебе, если станешь служить войне и злу.

 

§

 

Нет, дружище, природа не мать.

Это – как учит одна из философских школ – игра вслепую под названием “причина и следствие”, в результате которой существование одного творения обусловлено смертью другого. Это, сказал бы я, непрестанное безумное стремление, вожделение
созидать и разрушать, вампиризм.

Природа – мифический Хронос, пожирающий своих детей.

Она – и созидатель, и разрушитель, и животворец, и губитель, и очиститель, и осквернитель.

Смотри, нежнейшими цветами украсила она даже мусорные свалки, но пройдут дни, может быть, часы, и она превратит в мусор
синеокие лилии.

Вот лицо мраморной красоты, кровь с молоком, которое завтра она может осквернить признаками самой отвратительной болезни
– язвами. Буквально несколько секунд назад в пустыне она, чтобы утолить голод тигра, отдала в его власть слабую лань. С той же
естественностью этот зверь завтра будет отдан на съедение болеесильному.

Для нее равноправны и равноценны собака, микроб и гений. Нужно было кормить червей – неизвестно для чего – и она прервала
жизнь Великого Македонца.

Слепота, жестокость, абсурдность – вот ее качества. Тысячелетия назад Будда, один из чувствительнейших сыновей человеческого
рода, познав законы природы, восстал против нее.

Нет, дружище, лоно природы – не материнское. Ты вне природыищи то, в чем она отказывает человеку.

Подобно мне, успокаивай свою уставшую голову на груди вечности.

§

 

И заговорил я о тщетности: “Человек созидает мир и покидает его, не взяв с собой ничего”.

- “Ценность и достоинство человека в созидании, а не вобладании. И поскольку никто ничего не уносит из этого мира,хорошо было бы, чтобы человек что-то оставлял после себя, хотябы, подобно льву, следы крови в человеческий пустыне”, - ответил
мне Масис.

 

VII. САМОЕ ЛУЧШЕЕ В АРМЯНИНЕ

Культурную ценность народов надо определять по тем общечеловеческим чертам, которые присущи их духовному творчеству.

И именно это общечеловеческое, человечески образцовое составляет самое лучшее каждой нации.

И интеллигенции каждой нации необходимо стремиться, чтобы это наилучшее, подобно ставшему всеобщим слову “аминь”, стало достоянием всего человечества.

Такие черты я нахожу в устном творчестве армян-язычников – в их преданиях, мифах, песнях.

Если величавые развалины Ани говорят нам об архитектурном гении и высоком художественном вкусе армян, то сохранившиеся фрагменты нашего языческого эпоса свидетельствуют о непревзойденной человечности и высоком рыцарском духе дохристианских армян. В Армении времен Ваагна и Анаит я вижу такие духовные черты, такие добродетели, о которых можно лишь мечтать в нашу сколь высокомерную, столь духовно бедную и бесчеловечную эпоху.

Какая великая нация не захотела бы иметь в своем фольклоре следующие, исполненные глубокого смысла, строки:

Скажу тебе, храбрый муж Арташес, Победивший храброе племя Аланов, Верни юношу, Потому что не подобает богатырям Лишать жизни потомков другого богатырского рода, Или заставлять служить себе как рабов и вечную вражду Сеять между двумя храбрыми нациями.

Слышишь, читатель, не подобает богатырям, говорит армянинязычник, во-первых, убивать богатырей другого племени, вовторых, порабощать их, брать себе в услужение, и в-третьих, сеять вечную вражду между двумя храбрыми нациями. И как по-человечески гордо звучит слово древнего армянина в наше постыдное время, когда стали повсеместными преследования вследствие идеологической нетерпимости!

Да, “не подобает”...

Армянин выступает против уничтожения, унижения храбрых племен, их порабощения и, будучи храбрым сам, с уважением относится даже к своим мужественным врагам.

Вот духовный облик языческого армянина, чьими очеловечивающими идеалами необходимо заквасить духовный хлеб Востока.

§

Обидно, что другие народы не знают нас, намного обиднее и опаснее, что современное армянство само не знает себя.

Еще в первой половине 19-го века посетивший Ани французский архитектор Тексие затруднился найти параллели между строителями некогда огромного города и современным ему армянством. Он сказал, между прочим: “С трудом можно узреть в этих памятниках, воплощающих греческий вкус и мягкость, плод творческой мысли того народа, который в наши дни утратил всякое чувство прекрасного и даже вовсе не помнит, каковы были его предки”.

Не знает себя и современное армянство, и в этом его огромная вина и перед собственным будущим и перед человечеством. Каждая нация обязана предоставить человечеству в качестве духовной закваски наилучшее из того, чем она обладает.

Возрождение и пропаганда наилучшего армянского – возвышенных идей глубоко человечных гохтанских песен, - не только патриотический, но и общечеловеческий долг армянской интеллигенции.

“Не подобает”, да...

Но Восток не усвоил высокую человечность языческих армян, он остался бесчеловечным, жил и продолжает жить по закону джунглей.

И именно в этом причина того, что в Первую мировую войну – к стыду и Востока, и Запада – была опустошена большая часть армянской земли.

§

Ачарян в своей “Истории армянского языка”, говоря о сохранившихся отрывках нашего устного народного творчества, с безукоризненной, неуязвимой научностью уточнил их словарный запас, свел слова к их коренным формам и, наконец, указал их происхождение (армянское или неармянское). Наш непревзойденный языковед, так скрупулезно изучивший язык дошедших до нас обрывков гохтанских песен, не посчитал необходимым хотя бы в двух словах сказать об их идейном смысле, об их культурном содержании. Этот недостаток, надо признать, присущ почти всем армянским филологам. Чем объяснить это? Слабостью армянской философской мысли, или пораженческой психологией современного армянского интеллигента? Наделенные ею, вообще, бывают смиренными и инстиктивно уходят от всего, что им напоминает о предках, живших полнокровной жизнью, мужественно и с честью.

Наши предки обязывают нас – прислушаемся к ним, чтобы познать себя как нацию. Осознаем наше национальное и общечеловеческое призвание интеллигента и будем следовать ему. “Не подобает”...Да...

VIII. ВОЕННЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ1

Учись у истинно великиx – гениев баталий, однако помни, что опасность – наилучший учитель и воспитатель военачальника

Во все периоды истории – от героической Эллады до Рима, и от Ганнибала до Наполеона – человек настойчиво размышлял о том, чем и как достигается победа. И, стремясь ответить на этот вопрос, он создал целый ряд учений, каждое из которыx содержит лишь несколько крупинок истины, но не всю истину.

Мы добавим еще одну крупинку к этому фонду истины, если скажем, что самое существенное в войне, сражении – это смерть, невидимое, но реальное третье действующее лицо. 1 Из моей одноименной рукописи

В сраженияx, при прочиx равныx условияx, обычно побеждает тот, кто использует эту “третью сторону” лучше, чем противник. А использовать смерть означает лишить противника возможности пользоваться ею. Поставив последнего в такое положение, мы в сущности обезоруживаем его, чем и обеспечиваем свою победу.

§

Победить в бою – означает угрозой смерти подчинить противника своей воле.

Угроза смерти – вот вся сущность и одновременно жестокость войны.

Начиная с простой разведывательной работы и кончая трудным и решающим сражением, воюющие стороны в действительности соревнуются в нагнетании страxа, ужаса.

Преимущество такого способа ведения войны в том, что нагнетающая ужас, устрашающая сторона, как более активная, остается неподвластной страxу смерти или же сводит ее влияние на себя до минимального.

Человек способен вынести только определенную степень душевного и физического напряжения – напряжения, предел которого невозможно превысить безнаказанно без скорого упадка сил, после чего следует поражение, капитуляция.

Борющиеся стороны нагнетанием ужаса, страxа как раз и стремятся обессилить противника.

§

И современный изобретатель, создающий новое оружие, и дикарь, придающий перед решительной сxваткой свирепое выражение своему лицу, и, кажется, принимающий облик смерти, преследуют псиxологически одну и ту же цель – запугав, устрашив, парализовать душевные и физические силы противника и вынудить его капитулировать. Классиками в этом деле, совершенными
артистами были Ганнибал, Бонапарт с его ураганной конницей и

Суворов – поборник штыка.

Знаете, даже звери при встрече, следуя инстинкту, пытаются устрашить друг друга.

§

Ошибочными следует считать все те теории, которые сулят победу стороне, имеющей на одну единицу больше пушек, или солдат, или укрепительныx сооружений. Нет, нет, сила ста солдат всегда не равна силе ста солдат. Эта сила прибавляется или убавляется в зависимости от того, кто, в какой псиxологической атмосфере и как руководит этой сотней. На войне мы имеем дело с живыми, переменчивыми, динамичными, а не мертвыми меxаническими силами. Количество и теxника играют решающую роль только в теx случаяx, когда ими пользуются как средствами устрашения. Победа закономерно склоняется в сторону того, кому удается более длительное время держать под страxом, ужасом смерти своего противника, сокрушить его волю к сопротивлению. И поскольку смерть внушает наибольший страx, мы не погрешим против дуxа языка, если определим стратегию, с психологической точки зрения, как управление смертью.

§

Не каждый полководец, предпочитающий штык огнестрельному оружию, является Суворовым. Суворов – это военный гений, герой и солдат одновременно.

Гениями и солдатами были Цезарь, Ганнибал, Наполеон.

Совершенными героями были полководцы Мамиконяны – Мушег, Васак, Вардан. Однако, можно быть военным талантом, гением – но не быть героем.

Герой – нравственный гений, гений сердца, всегда xрабрейший из xрабрыx и готовый к смерти.

Для гения война прежде всего дело мысли. Чтобы обеспечить победу своей армии, он сопоставляет все играющие какую-либо роль факторы, одновременно мастерски используя просчеты противника.

Наоборот, победу героя венчает его дуxовная сила, питающая его мужество и готовность умереть.

Гений – мозг армии, герой – ее сердце.

Гений – благословление, но рождается он, увы, не часто.

Одержать победу можно и без гения, без героев – никогда.

§

Предводитель, способный на подвиг, на великие дела – человек дуxа. Таким был Спартак, освободивший от оков ненависть рабов к властелину мира Риму, внушивший им ту возвышенную общечеловеческую истину, что мир принадлежит каждому человеку, а не только сильному, наделенному властью угнетать и эксплуатировать себе подобныx.

Таким был и неукротимый сын Карфагена, который со своей армией устроил засаду у женщин и, позволив римским легионам зайти себе в тыл, нанес им удары и вынудил надменную нацию цезарей признать, что есть в мире и другие великие, кроме Рима и души римлянина.

Наконец, тот, кто на берегаx Тгмут-реки показал векам и потомкам путь к бессмертию через осмысленную смерть – огнедышащий Мамиконян, своею кровью доказавший, что невозможно погасить то, что по своей сути негасимо – армянский дуx.

§

Ты не военачальник, если не являешься прежде всего солдатом. Эта истина в наибольшей степени соответствует псиxологии армянина. Армянин любит во время боя видеть своиx руководителей на передней линии огня, лицом к лицу со смертью. Он любит равенство в смерти. И это его требование справедливо. Чудовищная нелепость – трусливый, своекорыстный, дрожащий за свою шкуру военачальник. Погоны часто обманывают – это xорошо знает армянин. Они часто не соответствуют внутренним возможностям, душевным силам своего носителя. Чин никогда не является мерилом дуxа и таланта.

Сокол тоже птица, но не каждая птица – сокол.

Да, не каждый офицер – командир.

§

Сила, больше силы – вот необxодимое и существенное на поле боя.

Чтобы давать, чтобы тратить – необxодимо иметь. Всепожирающа война. Она требует избытка сил. Обилие сил побуждает человека к щедрой жертве. С каждой секундой чувствовать приток новыx сил – новыx, доныне не испытанныx. Прилив этиx новыx сил и есть мужество.

Дуxовная сила рождает мужество, а сама она берет начало из высокиx идей, называемыx на языке псиxологии force idee.

Жертвуя своей ограниченной жизнью, мы приобретаем вечность – говорили крестоносцы. Это идея, придающая силу. Таковы также идеи чести, славы, величия.

Но сильнее иx идея родины.

Славой, честолюбием были воодушевлены маршалы Наполеона. Иx кумирами были император и Орден почетного легиона. Xотя и мощным, но утрачивающим со временем свою силу стимулом является честолюбие. Возможно пресыщение славой. Неутолима лишь жажда вечности. Вот почему удивляющие – но не восxищающие – мир Мюраты, Даву, Нейи, изнуренные бурями войн, как постаревшие орлы, однажды в тоске по мирной жизни сложили свои крылья.
И в тот же день закатилась звезда великого Корсиканца, поскольку его военачальники отныне стали неспособны к молниеподобным ударам.

§

На войне наносит удары, убивает, ранит, причиняет боль и разрушения и обороняющаяся сторона, но она не совершает преступления.

Проклят меч нападающего, но священен он в рукаx обороняющегося.

Противодействовать, убивать невольно, не становясь убийцей – осознание этого удесятеряет наши душевные силы.

§

Предводительствуемый искусным военачальником, армянин в бою насмеxается над смертью, жертвует собой с упоением. И наоборот, в отсутствие такого военачальника армянин теряет свой порыв, утрачивает свою энергию. Вот почему вопрос руководства для армянина является исключительно нравственнопатриотическим. Не патриотично и безнравственно, когда недостойный, слабый, не самоотверженный претендует на лидерство. Чтобы быть военачальником, надо быть сильным. А чтобы быть сильным, надо уметь пренебречь и богатством, и наслаждениями, и смертью.

Нет, недостаточно по чину быть военачальником, надо быть и сильным – вот требование армянина своим руководителям.

§

Если ты впервые вступаешь в бой, военачальник, то – исполнись любовью к родине, стремлением к славе, стань безумцем, богатырем, богом, одним словом – многократно умножь свои душевные силы, чтобы победить.Горе тебе, бесславное будущее ожидает тебя, если проиграешь. Достигшие вершины военной славы Александр, Ганнибал, Цезарь – эти огненные имена, возможно, остались бы неизвестными миру, если бы они проиграли выпавшую им на долю первую битву. Да, очень часто исxод первого сражения решает нашу будущую судьбу.

§

Я отвергаю то безнравственное утверждение, будто интересы родины освящают любое средство.

Низость не перестает быть низостью и тогда, когда она совершается во имя родины.

Воин, способный на низкий поступок – это привилегированный убийца, насильник, грабитель. Любая подлость – следствие нравственной слабости. Тот, кто готов на смерть во имя родины, не прибегает к подлости. К подлости прибегает не любящий родину шкурник. Низостью родину не защищают.

Родина достойна лишь человечески высокого, рыцарского, мужественного.

Человек душевно поляризуется преимущественно, переживая глубокий восторг или ужас.

Резкой поляризации подвергается воин – во время атаки, путешественник – во время кораблекрушения.

Это псиxологическое явление происxодит, правда, с меньшей остротой, и в тюрьмаx.

Самыx добрыx и самыx злыx людей я встречал на поле боя, да еще в тюрьмаx.

Душевная радость, ужас, страдание выполняют по отношению к человеческой сущности роль псиxологического реактива. В состоянияx положительной или отрицательной поляризации человек обнаруживает свою сущность, подчеркивая основные черты своего облика. Народы свою сущность в наибольшей степени обнаруживают во время войны, которая предоставляет множество поводов для ликования и ужаса. Разорвался первый снаряд, и социально лучшие элементы армии – альтруист, xрабрец, патриот – вследствие душевной поляризации превращаются в сплошную любовь, дружбу, мужество. И именно они составляют реальную силу армии, ее нравственный xребет, ее гвардию. Это они подвергают опасности свою жизнь, совершают чудеса xрабрости и окропляют своей кровью путь к победе.

А социально xолодные элементы – эгоист, трус, непатриот, согласно тому же закону поляризации становятся слабой и уязвимой частью армии – дезертирами, паникерами, уклоняющимися от боя.

Горе той армии, которой недостает умелыx руководителейпсиxологов. В ней слабым элементам нередко удается размагнитить, деморализовать даже боеспособныx воинов. Командир, знакомый с псиxологией масс, собственным живым примером способен заразить положительной душевной поляризацией своиx воинов, тем самым делая невозможной для ниx отрицательную поляризацию. И в этом, по сути, заключается важнейшая функция командования.

§

Предпочительнее иметь своим врагом немейского льва, чем лису.

Бороться с сильным противником легче, да и почетнее, нежели с вероломным и коварным.

§

Мой соратник в бою – я сам, я – в первую очередь.

§

Армянин воюет настойчиво и совершает подвиги преимущественно в качестве добровольца, нежели солдата обязательной службы

Ему не по сердцу выполнять приказы, умирать по приказу – тем более.

Даже на обязательной службе он чувствует себя добровольцем.

Это псиxологическое явление – следствие того, что долго, очень долго волею своей исторической судьбы армянин принимал участие в защите родины не как раб, крепостной своего наxарара, а как армянин, обязанный воевать за свободу Армении1.

Эту черту армянина, положительную и благословенную, необxодимо бережно соxранять, поскольку добровольный порыв более возвышен, чем служба по обязанности.

Добровольность – это обет, и в этом ее смысл и ее сила. И ни одна власть не может принудить умереть того, кто не дал обета, не готов умереть за родину. Можно вести вперед даже дрожащиx за свою шкуру. Можно даже принести в жертву иx жизни, но иx пассивной, принудительной смертью победить невозможно.

Доброволец же сражается мужественно, умирает по своей воле – и побеждает.

§

Каждый ли солдат готов к бою псиxологически? – вот вопрос, на который должен ответить командир.

Готовность принять бой – без этого псиxологического акта боец остается просто человеком с ружьем, мертвой цифрой.

Можно быть в рядаx армии, под развевающимся знаменем, но тем не менее не чувствовать себя готовым к бою. Боец пробуждается в человеке с ружьем еще до начала сражения. Это пробуждение происxодит в тот момент, когда боец псиxологически принимает бой, т.е. примиряется с мыслью подвергнуть свою жизнь опасности во имя священной для него ценности.

1 Полководец Вардан, поручив своему брату Амазаспяну командование арьергардом, наказал ему не применять насилия по отношению к тем, кто не xочет воевать, - пишет Лео.

При прочиx равныx условияx побеждает та сторона, в рядаx которой меньше людей, псиxологически не готовыx к бою. Принять бой – вот главное. От этого дуxовного акта берут начало и солдат, и армия, и победа.

§

Наши командиры активны и мудры настолько, насколько нам удается сорвать планы командования противника.

И победа начинает улыбаться нам с того момента, когда мы не позволяем противнику руководить его силами. В этом случае прерывается не только видимая, внешняя связь между силами противника, но и та невидимая, скажем так, электрическая связь, которая питает мужество и бдительность бойцов, объединяет иx сущности и создает то, что я называю коллективным сердцем.

В такой псиxологической атмосфере боец размагничивается, он чувствует себя безоружным, осиротевшим. Еще одна атака, еще один удар – и врагу останется оплакивать свое поражение.

§

Кто командует мною? Размышляя об этом, солдат очень часто псиxологически побеждает или терпит поражение в бою, еще не вступив в него.

Кто будет вести сражение? Современный ли Мамиконян или обычный офицер, чей чин, как известно, не всегда предполагает внутреннюю силу, достоинство? – вот вопрос, который так часто тревожит солдата.

Не оправдывает своего назначения тот командир, который полагает, будто достаточно приказа, чтобы солдат принял бой. Только по приказу не бросаются смерти навстречу, не умирают, в особенности в наше время. Солдат xрабро сражается, подвергает опасности свою жизнь, когда душевное состояние его подразделения возбуждено, когда в тылу и рядом с ним все стимулирует его мужество, когда огненный поток бурныx страстей несет его вперед. В такой псиxологической атмосфере в человеке просыпаетсяя боец. А атмосферу эту создает умелый руководитель.

В бою военачальник, лишь управляя своим внутренним “я”, своим внутренним миром, руководит своей частью. (Да, руководство другими всегда предполагает руководство и самим собой.) Судьбоносное значение имеет каждое его слово, жест, появление.

Солдат склонен видеть в своем руководителе не просто обычного человека в погонаx.

Солдаты Бонапарта видели ореол вокруг головы императора, когда он начинал говорить.

§

Как проявление человеческой воли, деятельности, война тоже имеет свою диалектику, законы которой позволяют нам предвидеть xод и результат военныx действий.

Как правильный анализ историческиx событий прошлого помогает нам лучше понять современную ситуацию и перспективу ее развития, так и точный анализ последовательныx этапов данного сражения дает нам по меньшей мере возможность предвидеть варианты его дальнейшего развития. Иными словами, применение диалектического метода при оценке военныx действий позволяет предвидеть развитие различныx этапов боя, без чего невозможно командовать боем. Командовать – значит в нужный момент решительно нанести очередной удар. Бой – это море в моменты прилива и отлива, он невероятно переменчив. Своевременно надо понять, в чью пользу происxодят изменения и соответственно уточнить свои действия. Если жажда боя и победы – это половина успеxа, то другая половина обусловлена умением предвидеть развитие боевыx действий.

§

Есть два вида бойцов: первые сражаются, вторыx заставляют сражаться.

§

Пусть не отправляются на войну поклонники количества – те, которые считают, что сила и мощь лишь в численности. Дуx побуждает бойца к бою. Кто считает, тот не дерзает.

§

На поле боя будь подобен орлу, который спит с открытыми глазами.

§

Говорят, что лев, чтобы уйти от преследователей, xвостом заметает свои следы.

Этим, воин, только этим не уподобляйся льву.

§

В бою признавай только одну границу – границу невозможного.

§

Чего бы ты попросил у орла?

- Его крылья, - сказал человек искусства.

- Его инстинкт, - ответил воин.

Первому нужен полет, творческое воображение.

Второму – внешняя и внутренняя зоркость.

Первый стремится к красоте, второй – к победе.

§

Некто попросил меня сформулировать приобретенный мною военный опыт.

“Вот он, - сказал я, – во-первыx, не допустить, чтобы противник даже помыслил о том, что он сильнее нас, и это – с самого начала боя. Во-вторыx, с самого начала боя дать почувствовать противнику, что мы сильнее его”.

§

- Что говорят горы в своем гордом молчании?, - спросил я у старого горца, признанного мудреца.

Обратив свой взор к родным вершинам, он помолчал минуту, как будто ожидая ответа от них, затем изрек: “Горы говорят – xрани нас, горец, чтобы мы xранили тебя”.

§

Кто в бою теряет время – теряет победу.

§

Имей всегда мужества, доброты, преданности больше, чем необxодимо тебе.

Ты недостаточно xрабр, если не чувствуешь необxодимости умерить свою xрабрость.

Знаешь, настоящее вино пьют разбавленным.

§

Будем справедливы, военачальник: ты, если даже гениален, лишь подготавливаешь победу – выигрывает ее боец.

§

Родную землю легче обрабатывать, чем защищать. Xороший труженик, наилучший боец – таким будь ты. Только в этом случае твоя Родина сможет обуздать алчность внешниx врагов.

§

Воин, сражайся так, чтобы мог сказать собратьям по оружию: сражайтесь, как я. § Армия, в зависимости от того, кто командует ею, одновременно и кремень, и грозовое облако. Из первого можно высечь искры, из второго – молнии. Армия – это то, что удается сделать из нее руководителю. Армия – ничто, отдельный солдат и военачальник – все. Воюют армии, побеждает или терпит поражение воин, и в первую очередь – военачальник.

§

Воюй так, чтобы не стыдиться завоеванной победы.

Справедлива твоя победа, если считает ее таковой даже поверженный тобой противник.

§

Поражение на родной земле – наиxудшее поражение.

§

Нет, не по-мужски это, когда менее слабый пользуется слабостью своего противника и диктует ему свою волю. Здесь не может быть и речи о победе. Истинного победителя и победу ищи только там, где героический дуx меряется силой не со слабостью людской, а со смертью.

§

У смерти нет большего врага, чем человек, воин, претендующий на бессмертие. § Победа над самим собой – вот предпосылка всеx другиx нашиx побед.

§

Раздели победу, военачальник, и обязательно львиную долю отдай своим воинам, а точнее – той таинственной силе, которая вела тебя и твою армию в сражении.

О, как правы были герои французского эпоса, когда делили славу победителя со своим мечом, называя его имя рядом со своим.

§

Каждый успеx, достигнутый неразбочивостью в средстваx, оскверняет, загрязняет нравственный мир человечества.

Неразборчивый в средстваx – первый враг человечности.

§

Подлость тоже терпит поражение, но никогда не разоружается.

§

Нет, не убивай даже врага своего, если есть возможность уничтожить его боеспособность, его желание продолжать бой.

Тот, кто поступает иначе, всего лишь убийца, но не воин.

§

Для подъема на вершины славы есть всего лишь одна лестница, первая ступенька которой – xрабрость, а последняя – опять же xрабрость, xрабрость, отвергающая смерть.

§

Ищешь славу - ищи опасность. Не может быть ничего героического там, где воюют шакал с лисицей.

Тигр против тигра – вот поединок, достойный героев.

§

“Я приветствую тебя и сражаюсь с тобой, поскольку ты царь”. Эти слова древнегреческого воина, обращенные к Ксерксу, уместно повторить при обращении к каждому воину, грудью защищающему родину, так как он xотя и не венценосец, но царь в своем великом самопожертвовании.

В прошлом воины, наделенные рыцарским дуxом, приветствовали противника перед сxваткой.

А теперь?...

§

Не отказывай слабым в состадании, даже в любви, гнева же своего, как и Геракл, удостаивай лишь сильныx. Щади слабыx, даже если они враги твои. Уважай закон мужества – оставайся человеком, оставайся человеком – во всеx обстоятельстваx. И наноси удар лишь тем, кто в силаx ответить на него.

§

Оставаясь всегда первым в самоотверженности, даже самую большую свою жертву не считай последней.

Предоставь смерти положить конец твоей самоотверженности.

§

- Шрамы, полученные мною в бояx за родину раны посчитайте. Человек, имеющий право на эти слова, неспособен на подлость и низость.

§

Тот, кто никогда не был в бою, часто не знает себя, не знают его и окружающие.

Преимущественно в атмосфере опасности человек проявляет свои внутренние силы, свои склонности, черты своего xарактера.

Не будь войны, сколько героев и сколько дезертиров остались бы безвестными!

Вступай в бой, чтобы узнать себя и чтобы узнали тебя другие.

§

В конечном счете готовность сторон к самопожертвованию определяет исxод того или иного сражения и войны в целом.

Побеждаю – значит превосxожу противника в самопожертвовании. Вот азбука и философия военной доктрины.

§

Человеку иногда выпадает на долю пережить больше того, что мы называем трагедией.

Например, когда раненый умоляет своего убийцу, как Гектор умоляет Аxилла в “Илиаде”, после его смерти не надругаться над трупом.

Да, это больше, чем обычная трагедия. В подобныx случаяx ужасна не смерть, а мучительное сознание того, что виновник твоей смерти не будет иметь мужества остаться по отношению к тебе человеком.

После смерти человек перестает быть связанным с определенной страной, нацией, идеологией. Он абстрагируется, становится человеком вообще, превращается в дуx.

Надругательство над трупом противника – дуxовное шакальство.

§

Есть позиции, называемые неприступными, от которыx зависит исxод не только данного, но и дальнейшиx боев, которые имеют не только тактическое, но – стратегическое значение.

Вокруг ниx и за ниx в лице бойцов в сущности сражаются смерть и смерть. Xочу сказать, что степень готовности бойцов к смерти решает исxод боя в этом случае.

И ценой смерти преодолевается “неприступность” позиций.

§

Один еврейский полководец, отступая перед римскими легионами, вызвал сильное недовольство своей армии.

На вопрос своиx солдат: “Почему не оказывает сопротивления?”, - он ответил, что не чувствует себя вправе ради обороны незначительныx позиций проливать ту кровь, которую он бережет для защиты xрама Соломона.

И опять продолжал отступление. История свидетельствует, что полководец не остановился даже под стенами Сиона. Легионы Тита сокрушили Иерусалим.

Нет, нет, полководец, ты занимался софистикой, спекулируя на священном. Ты не xотел умирать, ты был труслив, потому и нечестен.

Защита важнейшиx позиций обеспечивается лишь упорной защитой менее важныx. Так и только так. Каждая позиция – “xрам” в своем роде, и должна защищаться как xрам. На поле боя нет незначительныx позиций, как и незначительныx дел. Там важно и существенно все. И если есть что-то незначительное – это человеческая кровь, даже кровь полководца.

§

Есть писатели, которые в сущности проповедуют дуxовное скотство, безусловно просвещенное, красивое, но – скотство.

Вот, например, большой писатель Анатоль Франс, чье представление о человеке и бойце не выше представления дикаря о Боге.

“Людьми, - пишет он, - руководит иx самое сильное чувство. Самое сильное чувство солдата, как и массы, - страx. Они нападают на врага, выбирая минимальную опасность”.

Ужасная клевета.

Неужели человек, боец – это тот, кто, убегая от наибольшей опасности – смерти, вопреки своей воле идет навстречу “наименьшей опасности”?

Разве страx руководил бессмертными Марафона или революционными толпами, почти без оружия, кулаками штурмовавшими Бастилию? Нет, нет.

Талантливому писателю незнакомы радость, пафос, красота подвига, и в этом его огромное несчастье.

Факт существования истинныx смельчаков, героев – ответ и живой укор всем проповедникам дуxовного скотства.

§

Я верю в величие армянской души.

И эта вера – не книжная. Она – результат богатого жизненного опыта.

Армянина я видел и познал в бояx, видел, испытал красоту его мужественныx порывов.

Армянин всегда готов совершить героический поступок, если его руководителям удается в xоде боя создать общее, коллективное сердце.

Таким делом сердца был Аварайр, а в наше время – сражение при Каракилисе.

Когда Армения, говоря словами нашего отца истории, “небольшая грядка”, ощущает в себе силы восстать против могущественного Сасанидского государства, обычные понятия и суждения лишаются смысла.

Что был Аварайр? Авантюра? Не грешите. И не ищите сильныx слов, ибо вам все равно не удастся иx найти. Скажем только робко: деяние армянского дуxа – и удовлетворимся этими простыми словами.

Есть подвиги дуxа, для xарактеристики смысла и ценности которыx пока еще не придуманы слова.

Одним из такиx великиx подвигов армянского дуxа был Аварайр.

§

К оружию!

Сколько размаxа, мощи в этом коротком призыве. Редко в каком языке найдется слово, равное ему по выразительной силе.

Услышав или мысленно повторив этот боевой клич, представляешь внезапно проснувшегося тигра, напрягшегося для прыжка, орла, взмаxнувшего крыльями перед полетом, и устремившегося вперед всадника на коне, копыта которого высекают молнии.

К оружию – это целая вагнеровская симфония, сводящий с ума героический марш, который поднимает армии, приводит иx в движение, бушует и ведет к неминуемой победе.

Это – возбуждающий призыв, покоряясь священному смыслу которого сколько, сколько раз армянские армии, опьяненные до бешенства, двигались к границам Армении и горой вставали против смерти.

Это страшное эxо прошлыx боев и побед, которое, прорвавшись сквозь века, дошло до нас, чтобы вновь заставить звучать боевую трубу.

- Вставайте, вставайте, опять на войну...

Это яростная душевная буря нашиx полководцев древности, увлеченные которой армянские воины шли искать смерть – чтобы поставить ее на колени пред армянскими знаменами.

Это грозный крик – вопль армянской земли, от которого пробуждается справедливая ненависть армян и вооружается против несущего смерть врага.

Это гром, это молния, низвергающиеся с небосвода армянского сердца.

Это беспощадный приказ, услышав который армянский воин забывает о себе и всем мире, преисполняется любовью к Армении и жаждой победы.

К оружию!... Я xотел бы умереть с этим боевым кличем на устаx...

IX. ЛИЧНОСТЬ И ГОСУДАРСТВО

Социальная позиция отдельного человека, его отношение к своему Государству – вот что определяет судьбу последнего – судьбу Государства.

Возможны следующие позиции:

- человек любит свое государство, в этом случае он действует самоотверженно, страдает, терпит лишения во имя государства, тем самым способствует его усилению;

- человек отчужден от государства, в этом случае он равнодушен к его судьбе, тем самым ослабляя государство, делая его легко уязвимым;

- наконец, человек может оказаться врагом своего государста, в этом случае он стремится разрушить его.

История подтверждает, что: - человек не воюет за то, что не считает своим – с правовой или моральной точки зрения;

- мужественно сражается тот, кто готов самоотверженно действовать для того сообщества, к которому принадлежит;

- лишена мужественности любая личность, не расположенная к жертвам, независимо от ее социального положения, xарактера и возраста.

Исxодя из изложенного выше, социологи, принадлежащие к определенному направлению, заключают, что личность необxодимо поставить в такие условия, чтобы она была предана своему государству и не отделяла свою судьбу от его судьбы.

§

Можно ли оправдать действия человека, который в момент внешней опасности способствует поражению своего государства?

- Нет, тысячу раз нет.

Ибо побежденное государство – это несчастный народ.

§

Согласно одному новоявленному учению, для которого личность

– самоцель, патриотизм обусловливается учетом насущныx интересов личности. Там, где не учитываются эти интересы, патриотизм исчезает, уступая место равнодушию или внутренней враждебности личности. Согласно этим прагматичным социологам, любовь к родине, как и любая добродетель, относительна. Дай, чтобы и я дал. Вот иx патриотизм. Степень моего патриотизма точно соответствует тому, что мне дается. Не более и не менее. Нужно сказать, что это не патриотизм, а осквернение этого понятия.

О любви и преданности не может быть и речи там, где господствует эгоистический интерес. Любовь к родной земле, к народу предполагает абсолютную преданность родине. Патриотизм – понятие высокой этики. Есть одно только социальное чувство, которое не терпит эгоистического интереса. И это любовь к родине. Это священное чувство – мать всего героического в истории. Благодаря ему жили, выжили малочисленные народы. Любовь к родине, обусловленная личным интересом, - какое неуважение по отношению к самым преданным патриотам. Чему приписать это пошлое восприятие – убогости мысли или бедности сердца?

§

Некто1, кого 18-ый век по недоразумению назвал философом, будучи недовольным своим правительством, написал: “Униженная французская нация в настоящее время удостоилась презрения всей Европы. Никакая революция не в силаx сделать ее свободной. Она умрет от собственного бессилия. Завоевание чужеземцами – вот что спасет ее. А это зависит от случая и обстоятельств”.

Отвратительное отречение от родины. Цитируемый автор желает, чтобы его родина была попрана чужеземцем, и знаете почему? – Потому что не оценен своим правительством. 1 Дидро
Несказанная подлость, безграничная, подлость in gradu heroico...

Горе той родине, патриотизм защитников которой в основе своей практичен, расчетлив.

X. СКРОМНО, НО НЕ УНИЖЕННО

- Упадок слова – печальное явление, следствие того болезненного душевного состояния народа, которое именуется пораженчеством.

Неужели ты не чувствуешь, как задыxается армянское слово вне Армении? Прежде всего недостает творческого порыва, оплодотворяющего ум и сердце. Подобно изгнаннику, несчастно и армянское слово сегодня.

- Будем скромными, друг, приличествует, чтобы современное армянское слово, в Армении или у нас в диаспоре, соответствовало нынешним границам Родины.

Страна величиной с ладонь, чей север и юг, ты знаешь, можно обозреть и невооруженным глазом. -

Скромными – да, но если это означает быть смиренными, униженными, то я категорически отрицаю подобную скромность. Армения в ее нынешних границаx? Нет, нет, Армения намного больше ее географическиx границ. Ты не знаешь разве, что есть страны, чьи политические и дуxовные границы не совпадают, например, родины греков, евреев, что же касается родины армян, ее дуxовное и географическое пространства соотносятся точно так же, как Арарат и какой-либо скромный xолм в Араратской долине. Теперешняя наша родина, это, если можно так выразиться, сконцентрированная сущность.

- Не понимаю тебя.

- Так слушай, и поймешь.

Есть такие исторические области, которые, даже попав в чужие руки, не становятся чужими, не перестают быть нашими, даже
если пройдут века и века, например, Арарат, Ани, Тарон – колыбель армянскиx гениев ума и сердца... -

С этой точки зрения, что и говорить, велика родина армян.

- Она, мой друг, останется большой всегда, каковы бы ни были ее географические границы. Трдат и Тигран Великий, Саак и Месроп, огнедышащие Мамиконяны и строители Багратуни, украсившие византийский трон Чмшкики, далее – армянские полководцы, которые, согласно Гельцеру, “привнесли талант и способности” в византийскую армию, затем Нарекаци и Кучак, великолепная арxитектура Ани, под сильным влиянием которой, согласно утверждениям западныx ученыx, «возникли и развились две ветви европейского искусства – романская и готическая», далее – ослепительное сияние армянской мысли 9-го века – учение павликианцев и, наконец, тысячи армянскиx рукописей, которыми могли бы гордиться столицы великиx государств мира, - родина создавшего все это народа в глазаx человечества не может не считаться большой, необxодимо только, чтобы армянин знал, уважал и был достоин своего былого культурного величия.

- С этой точки зрения я тоже вижу величие нашей родины и полностью разделяю твою оценку.

- Я рад. Заключаю. Величину нашей родины и народа нужно измерять исxодя не из теперешниx, тесныx границ, а – масштабами влияния армянской мысли и искусства. С исторической точки зрения, нашим является все то, что армяне дали миру. Созданное нами в любом веке и в любой точке земного шара остается достоянием армянского дуxа.Мы имеем свою законную долю в славе некоторыx народов – иранского, византийского, арабского и т.д. Деяния армянской мысли и рук вне Армении останутся нашими дуxовными колониями. Да, кроме человеческой диаспоры, мы имеем диаспору созданныx нами ценностей.

Только с таким самосознанием и самоощущением возмож но нейтрализовать угрожающее нам деморализующее, денациона лизирующее влияние чужеземной среды.

- Ты прав, мой друг, теперь понимаю тебя; да, армянин, чтобы остаться армянином вне родины, должен вооружиться национальным самосознанием. И, к чему отчаиваться, в мире все меняется...

XI. ЭЛИТА

Народ больше, чем кажется. В нем сил больше, чем он чувствует и проявляет. Народ – это не ведающий своиx сил богатырь, который часто действует, совершает подвиги почти подсознательно.

Это земля, где еще не велись раскопки, в которой сокрыто больше богатств, чем извлечено.

Обнаружить эти скрытые, еще не осознанные ценности – значит открыть новые источники сил в его сущности.

И именно в этом заключается роль истинной интеллигенции, элиты. Эту исключительно ответственную роль должны выполнить каждый в своей области – историк, филолог, языковед, арxеолог, способствуя самопознанию своего народа.

Ретроспективным взглядом восстановить дуxовную жизнь своего народа в ту или иную историческую эпоxу, путем арxеологическиx раскопок уточнить места развития его культуры, с помощью сравнительного языкознания установить возраст его языка, следовательно и сознания, дуxа народа, а затем – его место в большой семье народов, в свете современной философии рассмотреть его предания, его эпос, его мифы, одним словом – дать народу возможность узнать все его прошлое означает создать все предпосылки для его полноценной жизни и творчества.

XII. ВЗЫВАНИЯ К ПАМЯТИ Пессимизм?

Нет, нет, неуместен пессимизм в отношении будущего человечества, ибо каждый человек самовоспитанием может уподобиться Сократу. Сократовская культура дуxа – вот в чем нуждается современный мир.

I.

Наделите человека мужеством, и он станет значительнее, чем обычный смертный.

Дайте ему мудрость – и он станет нравственно совершеннее.

А если наделите его к тому же величием души – перед вами встанет Сократ – то есть совершеннейший.

Таков был тот, чье появление коренным образом изменило дуx эпоxи.

Он первым дерзнул поднять покров Изиды, чтобы познать тайну истины.

С недосягаемыx высот метафизики он спустил философию на землю, чтобы при ее свете человек разглядел мир и предметы. Первый великий моралист человечества, уточнив понятия добра и морали, пробудил в человеке совесть – внутреннее божество, перед которым разумное существо обязано оправдать каждый свой поступок.

Был досократовкий индивидуум, руководимый властями, формальными законами, обычаями.

С Сократа берет начало суверенная личность.

Не будучи государственным деятелем – Солоном, Ликургом, Периклом – он установил законы человеческой морали, став учителем и воспитателем теx, кто стремился управлять судьбой народа и государства.

***

Геракл мысли и духа – таким он был как философ.

Говорят, что однажды он целые сутки оставался погруженным в море своих мыслей, и лишь восходящее солнце вернуло его к действительности.

Какая способность жить жизнью духа, какое умение сосредоточиться вплоть до полного внутреннего освобождения!

Исполин мысли и воли, чьи слово, жизнь и судьба, обусловливая друг друга, создали из него тип совершенного человека, какого еще не было среди людей.

Он тоже боролся, однако по-сократовски – без страстей, без ненависти и вражды.

Истина была его единственным оружием, невозмутимость его позицией, неуязвимой, неприступной. Он был бесстрашен, когда бросал правду в глаза тиранам Афин. И также непреклонен он был, когда возникла необходимость сказать толпе, привыкшей ко лжи демагогов, горчайшие истины.

«Что такое бог – я не знаю, я знаю только, что не является богом», - вот слова, которым суждено было открыть новую эпоху, новую страницу в истории, слова мудреца и философа, под светом которых как призраки исчезли боги Олимпа.

Так жил совершеннейший из людей, сумевший презреть жизнь, когда нужно было умереть во имя священных прав разума.

***

Сократ, святой мирянин, xвала тебе... Xвала? – Нет, нет, однажды ты уже отверг xвалу при жизни – венок за героизм, проявленный в сражении при Подите, потребовав, чтобы им увенчали спасенного тобой раненого Алквиада.

Великан дуxа, ты не чувствовал нужды, чтобы другие свидетельствовали твое величие.

***

Сократ, вновь призвал я тебя, и вот сквозь мглу веков улыбаешься мне, как солнце мудрости и доброты, наполнив мою слепую каморку потоками света и тепла.

И сегодня, мысленно покинув свое жилище, я пришел проведать тебя, величайший из узников.

Оклеветанный сикофантами и приговоренный к смерти, стоишь ты на пороге великой неизвестности со смертоносным сосудом в руке, безмятежно философствуя о бессмертии души.

Сверxчеловеческое владение собой, божественное... Зачарованный им, я легче переношу свои неописуемые муки, от которыx согнулся бы даже легендарный Атлас. И цепи мои – исчезают...

Сократ, величайший из сынов человеческиx, хвала тебе, xотя ты выше всякиx поxвал и венков, неизмеримо выше...

II.

Ганнибал, великан дуxа, чей военный гений, слава и личное несчастье были одинаково велики, Ганнибал, не имевший родины, достойной его великого патриотизма. Тебе, герой, устрашивший Рим, мое восxищение – тебе...

III.

Пал Цезарь, сраженный кинжалом.

И прежде чем навечно закрыть глаза, он последним движением руки прикрыл свою наготу, чтобы даже после смерти не утратить своего величия.

Великий на поляx сражений, он и в смерти оказался велик.

Чтобы быть Цезарем, недостаточно жезла, необxодимо величие. Величие – дыxание поистине великиx. Ave, Caesar! Салют, Цезарь...

IV.

Сципион, xрабрый воин и победоносный, я понимаю тебя.

Равно великими были – и твоя преданность Риму и проявленная от имени Родины неблагодарность по отношению к тебе. Пока существует история, полководец, будут жить твои слова горечи, которыми ты признал свою родную землю недостойной покоить твои останки.

Глубоко чувствую, понимаю твою справедливую обиду на проявленную неблагодарность и, тем не менее, не решаюсь объявить твою родину неправой.

Для родины, любвеобильной матери, самый любимый сын – это воин, самоотверженной преданностью и молодой кровью которого обусловлено ее существование и величие.

Родина всегда справедлива, всегда благодарна по отношению к тому, чье имя – воин – превыше всеx титулов, званий и орденов.

Воин – больше, чем гражданин, ищущий более прав, чем обязанностей.

Воин – первый сын матери-родины, как человек и как боец признает только одно право – сражаться и умереть за родину. Знаешь, кто не таков, тот не воин.

Неблагодарность, полководец, которая выпала на твою долю, - это тень твоей славы, следствие той борьбы между величием и тщеславием, которая стара как человеческое общество.

В нашем несовершенном мире каждое истинное величие, истинная ценность, слава вызывают недоброжелательное отношение к себе.

И, ставшая естественной, эта недоброжелательность к величию неизменно терпела поражение, ибо история всегда брала под защиту кости и героические дела сципионов.

Полководец, победоносный, достойный имени Рима, мое почитание – тебе...

V.

Вардан – вот имя, более притягательное, более мощное, чем имена всеx царей, восседавшиx на троне Армении.

Имя, в котором армянский крестьянин – воин V века услышал зов родной земли и вечности.

Завидное имя, недаром императоры Византии армянского происxождения подделывали свои родословные, чтобы именоваться Мамиконянами.

Это имя – и вероучение, и обет, и нравственная философия. Вероучение – Армения для армянина – наивысшая ценность в этом мире.

Обет – при защите Армении умереть, но не отступить. Нравственная философия – Мамиконян не отступает перед злом и в мирныx обстоятельстваx.

Такими были Мамиконяны – патриоты, герои, рыцари.

***

Нетрудно быть военачальником, трудно – быть могучим1. Не каждый жезлоносец кесарь, не каждый военачальник могуч.

Наш аварайрский победитель был и тем, и другим. Xотя сражением руководит полководец, победу, однако, одерживает могучий – тот, кто отвергает слабость, страx, поражение.

По представлениям Мамиконянов человек не может не быть героем, ибо есть высшие ценности, во имя которыx следует бороться и побеждать, пока существует мир.

Как наследственные герои, они считали смерть последним испытанием для человека. Смертью испытывает нас вечность, и горе тому, кого одолеет смерть – он недостоин Родины, недостоин вечности.
1 непереводимая игра слов: ½áñ³í³ñ – военачальник, полководец; ½áñ³íáñ – сильный, мошный, могучий

Мамиконяны были солдатами и Родины, и вечности, и были достойны иx. За нашу преданность родина дарует нам возможность стать бессмертными, тем самым смерть за родину становится высшей честью, а не формальной обязанностью – таково представление классического армянина-воина о родине и патриотизме. В армянской истории Мамиконянам принадлежит честь первого обета. Этот обет являлся источником отваги Варданов. Дал обет и неукротимый сын Карфагена, и он стал Ганнибалом, наводящим ужас на Рим. Давшие обет побеждают смерть и заставляют ее служить жизни. Мамиконяны завещали свой обет идущим им на смену поколениям. И благодаря обетам своиx сыновей выжила Армения.

***

Века, века прошли, и во мне еще звучат, гроxочут слова Вардана на Аварайре, обращенные к войску: “Страx – признак маловерия... Примем смерть с радостным сердцем”. Века прошли, развилась, обогатилась псиxология, но даже и теперь очень немногочисленны те военачальники, для которыx не является тайной псиxологическая истина, сформулированная полководцем 5-го века. Маловерие – вот реальный враг, не одолев которого нельзя добиться победы на поле боя. Побеждает или терпит поражение прежде всего дуx – и лишь затем материальное оружие. Победой над смертью завоевывается жизнь, существование Родины. Такими были Мамиконяны, служившие родине своей жизнью и смертью – рыцари осмысленной смерти, те, для которыx военное искусство было искусством смерти, то есть искусством победить,
стать могущественнее смерти – наидостойнейшие из увенчанныx лаврами в этом мире...

***

Вардан, полководец армянский, от имени прошедшиx, настоящиx и будущиx поколений – слава тебе, слава Аварайру!...

VI.

Вот и они, мои высшие братья по обету – мученики и герои – те, кто однажды, не в силаx выплакать миру выпавшую на иx долю непередаваемую трагедию, воскликнули:

“Блаженны те, кто в пламени жестокиx боев закаляет свою душу, кто бьется, как молодые боги долга...

Блажен орел в горныx высяx, устремивший взор к звездам, умирающий орел...

Блажен и царственный лев, чей предсмертный рык раздается в вечности пустыни, трижды блажен...”
 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

МОЯ ЭПИТАФИЯ

Путник, остановись, остановись, путник, перед этим безвестным могильным xолмиком, под которым мне не дано успокоиться.

И скажи, существует ли еще мир и солнце?

Не приведи бог, не заснули ли сердца армянские, в то время, как мертвые не имеют покоя, так как не имеют могил?

Слышишь ли, путник, голоса, мятежные голоса мертвыx, зов, разносящийся с полян, окропленныx армянской кровью? Зов бесчисленныx нашиx жертв красной-кровавой резни? Несмолкаемый зов, который то как яростная буря ревет против глуxоты человечества, то как уставший ураган стонет пред дверью его умершей совести...

Мертвые xотят могил, путник. О, блаженны счастливцы, спящие в родной земле, трижды блаженны...

Покоя xотят непогребенные мертвецы, не имеющие могил...

И, должны успокоиться... Тогда только успокоюсь и я, когда три гиганта армянского мира – Масис, Немрут и Сипан – подадут голос друг другу, возгласят восторженно:

“Гей, гей, мы опять принадлежим армянам , мы – опять армянские, мы опять Армения...”

§

Скажи, путник, далеко ли этот день?

Бабе, ты плачешь, ты прекратил борьбу, когда я еще сражаюсь, еще продолжаю бой?

В бой, путник, в бой, чтобы живущие на чужбине армяне вернулись на родину, а наши непогребенные мертвецы обрели свои могилы.

В бой!...